– Я куплю её для своей племянницы. У неё есть имя?
– Это кукла Бота, – ответил голос зрелого возраста женщины за спиной.
Звуки были похожи на грохот, который слышно из емкости с водой – растянутые, громкие, но глухие.
– У нас их много разных, – сообщила неведомая женщина сзади. – Вы можете посмотреть ещё на эти.
Но Эмилия смотреть не стала.
– Я беру эту, – сказала она и, расплатившись, понесла избранницу прочь.
Воспоминания о том, что случилось потом, были обрывочны. Комната, вещи повсюду, солнечный свет – много-много света, разговоры Эмилии по телефону – сначала на русском, потом на каком-то другом языке, который Бота сначала не понимала вообще, потом стала понимать фрагментами.
– Я вылетаю через 3 часа и уже к 12 буду дома, дорогой, – это была первая фраза на французском, смысл которой стал понятен Боте полностью, а вместе с ней будто стало понятно вообще всё в этом мире. Вскоре Бота, увы, была уложена в чемодан и надолго лишилась только что обретённой остроты чудесного ощущения жизни.
Спустя какое-то время она снова оказалась в комнате, но уже другой – это была парижская квартира Эмилии. Повсюду царил жуткий беспорядок, но на подоконнике Бота увидела цветочный горшок с диковинными стеблями и едва распустившимися умопомрачительной красоты бутонами. Бота смотрела на них, как заколдованная. Ей хотелось подойти к ним, прижаться лицом к одному из цветков, но ей мешало главное – она ещё не знала, что умеет ходить. Так и лежала почти сутки, слушая, как Эмилия болтает по телефону, наблюдая за мужчиной, который иногда заходил в комнату (она, конечно, сразу догадалась, что это тот самый «дорогой»!), и любуясь потрясающими цветами на подоконнике. Через два дня Бота появилась в доме Жюли. Эмилия подарила её своей юной племяннице со словами: «Это казахская кукла Бота. Я купила её на ярмарке народных ремёсел. Там было много похожих, но я выбрала самую чудесную! Смешная, правда? Она почему-то напоминает мне тебя в детстве. Надеюсь, она станет тебе подружкой». Семнадцатилетняя Жюли, конечно, уже вышла из возраста, когда дружат с куклами, но в этом была вся Эмилия – считая себя в свои тридцать совсем ещё девчонкой, она не могла не считать свою племянницу совершенным дитём. А кукла и правда стала Жюли подружкой, так что Эмилия, сама об этом не догадываясь, оказалась пророчицей. Знай она, какая дружба ждёт Жюли и Боту, она вряд ли подарила бы её племяннице – и без того подумывала оставить её себе, ведь все девочки любят кукол, даже если им иногда под пятьдесят.