— Проходи, мы как раз говорили о тебе, — сказал, что
удивительно, один из незнакомцев. — Значит, ты — Рилай Диас, очень
любопытно. Присаживайся.
Чувствуя себя преступницей, дракон села, невольно став
соучастницей происходящего.
— Вы меня, я так понимаю, знаете, — сказала та, умостившись
около Густва. — Не представитесь?
— Где же мои манеры? — на одной ноте проговорил главный. Он был
привлекательным сухим мужчиной среднего возраста, определить его
расу удавалось с трудом. Разве что крашенные жёлто-рыжие волосы и
брови выглядели жутко неестественно. — Моё имя Сальварес. Держу
весь юг города, всё незаконное должно сначала пройти через меня. Я
решаю, будет ли гореть огонь и бежать вода.
— Приятно познакомиться, — Рилай протянула ему ладонь, сменив
гнев на милость. Раз теперь она вне закона, с таким нужно дружить.
Да и быть на стороне императрицы пока точно не хотелось.
— Правильное решение, — улыбнулся тот, обнажая острые зубы. —
Густав рассказал, что всё это время ты была в плену. И ещё, что ты
понятия не имеешь как после войны сложилась судьба империи.
— Верно, — девушка откинулась в кресле, закинув ногу на ногу. —
Видела статуи на площади. Чуть не стошнило.
— Что ж, — тот придвинулся ближе, усмехаясь, — тогда мы
подружимся. Видишь ли, не все были готовы принять изменения. И я в
их числе. Ева сплотила два народа, прекратила войну, но это всё
лишь мишура, — Сальварес изобразил руками радугу. — Их цветные
задницы заполоняют империю, каждый второй генерал — нимфа, каждый
третий министр — эльф. Я согласен лечиться у дриад, но мне противно
наблюдать, как драконы окончательно теряют власть. А это всего за
четыре года. Что случится через десять лет? Вот ты, Рилай,
согласна, что эти цветные человечки, не имеющие за душой даже
элементарного воинского достоинства, будут тобой командовать?
Когда-то они украли императора, тысячи жизней ни в чем не повинных
драконов, сейчас они воруют наш хлеб и наши права, напомню,
похитили тебя и держали в заключении, а что будет завтра,
Рилай?
— Я согласна с Вами, Сальварес, — девушка уже была готова жечь
города. — Но что я могу?
— Это отличный вопрос, — мужчина откинулся на спинку своего
кресла, сложив руки в молитве и коснувшись в задумчивом жесте
губами своих довольно длинных ногтей, на длинных пальцах. — Что
можем мы все?