Я возвел очи горе и мысленно испустил полный отчаяния вопль.
Фамилии Оля не назвала, но ясно и так: к ней попали кляузы нашего
штатного внештатного страдальца Смирнова. Неудивительно, он спамит
ими на все корпоративные адреса, какие может раздобыть.
В глазах Оли стояли слезы.
На работу она приходила каждый день — я-то надеялся, ее
служебного рвения хватит максимум на еженедельные визиты.
Справедливости ради, пока пользы от госпожи Дазуровой выходило
больше, чем вреда. У нас появились удобные диваны и пуфики в
холлах, арты на стенах, даже аквариум у ресепшн. На кухне вместо
старой кофемашины с дурным характером, любившей плеваться молоком,
теперь стояла новая, сияющая, похожая на космический агрегат.
Особенно приятно, что закупалось это все из выделенного Дахау
бюджета на корпоративные коммуникации.
Собраниями и внерабочей активностью новоиспеченный директор,
помня мои наставления, никому не докучала. Зато заказала для всех
толстовки и термокружки с символикой “Дахау Про”. Оля была такая
миленькая, что даже Протасов, против обыкновения, не нахамил ей, а
выдавил из себя “спасибо” и затолкал все это фуфло в корзину только
тогда, когда она уже не видела.
Наконец, Оля организовала раздельный сбор мусора. Причем не
просто поставила везде идиотские трехсекционные баки, но и
действительно следила, чтобы в каждую попадал нужный сорт отбросов.
Уборщицам выдали небольшие премии за дополнительную нагрузку.
Раньше у нас никогда не было премий для уборщиц. Пришлось лично
подойти к каждой из них и попросить не говорить Оле, что весь этот
тщательно разобранный мусор сваливается в кузов мусоровоза
оптом.
В рекордно короткие сроки Оля завоевала симпатию всех
сотрудников “Натива” — кроме Акамэ. Кошкодевочка закатывала глаза,
кривилась и игнорировала попытки наладить контакт. Оля
расстраивалась.
— Почему ты так невежливо себя ведешь с Ольгой… забыл отчество,
но ты понимаешь, о ком я? — спросил я Акамэ.
Кошкодевочка сидела на пассажирском месте, поглощенная, как
обычно, своим телефоном. Мать условием трудоустройства дочери
поставила, что отвозить домой ее станет служебный водитель, а он у
нас был один, так что в присутственные дни Акамэ мне приходилось
делать крюк по дороге домой.
Акамэ помолчала, глянула в окно, потом выплюнула:
— Кринж… Трофи.