В очереди на паспортный контроль я набирал ответ: “Я хочу
нарушить третье правило “Консента”. Я хочу нарушить еще много
правил с тобой, Петра”.
“К сожалению, вы не можете отправить сообщение. Пользователь
Петра внес вас в игнор-лист”.
Хмурая пограничница с фиолетовыми кудряшками ударила штампом по
моему паспорту с такой яростью, словно хотела навеки припечатать
его к своему столу.
Каникулы закончены. Добро пожаловать домой.
Июнь 2019 года
— О, Рим! — засмеялся Игорян. — Круто-круто! Молодец, Олежек,
что не киснешь в своей шарашкиной конторе, выбираешься хоть мир
посмотреть! Где жили, в “Пяти сезонах”? Я теперь только в этой сети
останавливаюсь.
— Какое там! В обычной гостинице у вокзала. Дороговаты для меня
“Пять сезонов”.
Даже если бы я поехал без Вадима с его сложной семейной
ситуацией, брать пафосный отель не стал бы. Странно, но за столько
лет я так и не привык швыряться деньгами. В ресторане то и дело
прикидывал, во сколько раз эти продукты и напитки дороже, чем в
супермаркете. Буквально заставлял себя выбирать телефон и шмотки
посолиднее — генеральному директору положено, увы, я не Цукербрин
какой, чтобы позволить себе щеголять в массмаркете. Даже чтобы
купить бутылочку воды в жару, мне приходилось преодолевать
внутреннее сопротивление — дома ведь вода идет из крана, только на
фильтры тратишься. Так что когда в моду вошли экологичные
многоразовые бутылки, я испытал облегчение. Привычка беречь каждый
рубль въелась под кожу, и траты, которых можно было бы избежать,
подсознательно воспринимались как брешь в безопасности. Мое
взросление пришлось на время, когда в семье считали каждую копейку,
и даже на самое необходимое иногда не хватало.
Игорек же вырос в более тучные времена, и подобные терзания были
ему неведомы.
— Это элементарно, — снисходительно сказал младший братик. — Ты
никогда не станешь успешным человеком, если не будешь вести себя
как успешный человек.
— Что в этом может понимать такой трухлявый пень, как я? В мое
время считалось, что деньги надо сначала заработать, а уж потом
тратить.
Мама любила сама накрывать на стол и попросила нас подождать. Мы
сидели в комнате, которая когда-то была нашей общей, а потом —
только комнатой Игоря. Нам и в детстве-то тут было тесновато, а
теперь оба почти физически чувствовали, что нарушаем личное
пространство друг друга, хоть и сидим в разных углах — он на
кровати, я на стареньком компьютерном кресле. На стене все еще
висел плакат Игоря со смазливым солистом Linkin Park, а рядом —
слишком яркое пятно на обоях. Много лет это место занимал мой Курт
Кобейн. Как только я съехал, Игорь его снял. Неуютно им было рядом,
этим самоубийцам — кумирам двух поколений.