Разметка — очень простая работа. Надо сортировать поисковые
запросы, заполнять базы данных о пользователях, оценивать
осмысленность текста. Задачки легкие для людей, но — пока еще —
сложные для машины. Никаких специальных знаний не требуется, только
обычный человеческий мозг. Я пробовал — это даже прикольно. Первые
минут десять. Через час мозги начинают закипать. Это довольно
жесткая эксплуатация способности человека распознавать смыслы,
видеть и понимать то, чего пока не видит и не понимает машина.
Задачи нудные и однообразные, инструкции путанные и постоянно
меняются. Сажать людей на оклад для этой обезьяньей работы тупо
невыгодно, но поскольку никаких знаний и навыков не требуется,
разметчики работают сдельно по копеечным тарифам. Заманиваем мы их
обещанием гибкого графика и неограниченного заработка. Ну, отчасти
это правда, заработок не ограничен — по нижней планке, само собой.
Составляется договор гражданско-правового характера — как мы
говорим, ради экономии на налогах. Это не совсем так, сама по себе
эта экономия несущественна. Зато никаких прав работнику договор не
дает, но на этом мы, скажем так, акцента не делаем. Разметчики в
какой-то момент осознают — многие с удивлением — что их договор не
предполагает оплачиваемого отпуска, больничного или декрета, а
перестать выдавать задания мы можем в любой момент. Вообще-то по
закону так оформлять трудовые отношения нельзя, но в разметку идут
не от хорошей жизни, и нам все сходит с рук. Впрочем, даже если
какой-то особо упорный разметчик дойдет до суда, иска нам бояться
нечего — оформляют разметчиков на подставные юрлица, и в уставном
капитале там не значится ничего ценнее пары табуреток. А вот аудит
эту и некоторые другие серые схемы может вскрыть…
Что поделать, каждый снижает себестоимость продукта как может,
иначе в конкурентной борьбе не выжить. Впрочем, я следил, чтобы
разметчики все же стабильно зарабатывали вменяемые деньги —
примерно на уровне фаст-фуда.
— Да что там объяснять, — вздохнула Каннибаловна. — Немцам наша
система вряд ли понравится. Ну пусть сами разбираются.
— Да уж, могу себе представить, — прыснул Вадим. — Пусть им вот
Смирнов написывает: “мои, мол, права работника и человека”...
Я тоже улыбнулся. Смирнов, один из старейших наших разметчиков,
был притчей во языцех. С упорством, достойным лучшего применения,
он годами боролся за права, которых у него по договору не было.
Закатывал скандалы из-за каждого штрафа или изменения инструкции,
требовал справедливых, по его мнению, тарифов и постоянно грозил
уходом. Однако никуда не уходил — видимо, других способов
прокормить семью у этого склочника не было. Работал он, впрочем,
много и добросовестно, потому мы терпели его бесконечные стенания.
Да и жаль его попросту, лузера профессионального.