Янис-Эль усмехнулась:
— Нет. Ждут нас с
тобой.
— Ну, спасибо, хоть
сделала вид, что предоставляешь мне свободу.
— Все, что могу, —
все с той же усмешкой извинилась та и, соскочив с козетки, направилась в
сторону выхода из купальни.
В коридоре Лас первым делом
чуть не обделался со страху. За дверью, которая, казалось, открылась перед ними
сама, на Янис-Эль тут же накинулись две огроменные снежно-белые твари. Лас было
привычно потянулся к отсутствующим ножам, которые у него аккуратно изъяли
вместе с грязной одеждой, но вдруг понял, что звери эльфийке рады и норовят не
покусать, а полизать. На самого Ласа они смотрели настороженно и холодно, но не
нападали и вообще вели себя исключительно вежливо.
— Это кто?
— осторожно следуя за Янис-Эль и ее чешуйчатыми тварями, спросил Лас.
— Чертик и Ангела, мои
белые кадехо. Шлялись где-то, заразы, а теперь заявились…
О кадехо Лас слышал. Как о
них не слышать-то? Но чтобы о белых? Нет. Альбиносы что ли? Или это отдельный
вид? Ну… редкий, например. Звери синхронно повернули к нему свои страшные
головы и, кажется, заухмылялись очень похоже на то, как давеча ухмылялась их
очень непростая хозяйка.
— Они говорят, что ты
смешной. И на меня чем-то внутри похож. А потому можешь не бояться. Не будут
они тебя жрать.
— Они… говорят?
— Ага. Магия, бубеныть.
— А ты, что ли, к тому
же еще и магичка?
— Еще какая, —
проворчала Янис-Эль, и дверь перед ней вновь распахнулась сама собой.
«Сука-тварь!» — подумал
Лас и пригорюнился.
Вот что за несправедливость!
Получалось что-то вроде начала сказочки или, скорее, анекдота: встретились
как-то три попаданца, старший умный был детина и устроился работать королем, а
еще на полставки драконом; средний был и так и сяк — тонкий, звонкий и
вообще баба лопоухая, но стала магичкой и местной Берией; а третий…
Третий — то есть Лас — видно, действительно и вовсе был дурак. Потому
как, хоть и попал в этот долбанный мир раньше этих обоих, ни драконьих крыльев
не обрел, ни сил магических не заимел. Досталась только смазливая морда, от
которой больше проблем, чем пользы. И выносливость саримья, потому как с другой
все, что довелось Ласу, вынести просто было нельзя.
Пока Лас предавался этим
угрюмым мыслям, они с Янис-Эль и ее тварями миновали пустую темную комнату и
вышли на широкий балкон. Дождь остался за горами, в эмирате Кальтейском, чтоб
ему в преисподнюю ухнуть целиком. Небо было глубоким и чистым. Лас вдохнул
сладкий, наполненный ночной морозной свежестью воздух и улыбнулся звездам.