Руддер, нахмурившись, внимательно
оглядел свалившегося с дерева арбалетчика.
– Допустим. Но, если не твой, то
чей?
– Полагаю, отряд из Неприступного
оставил свою кукушку.
Стас сделал знак Реджи, и тот опустил
кинжал.
– Похоже, – Руддер протянул Линкольну
руку. – Прости моего ассасина, союзник.
– Не извиняйся. Мой в такой ситуации
сразу убил бы – на всякий случай.
Тем временем и наши, и олнейги
понемногу приблизились. Стас поискал глазами лекаршу и, показав на
арбалетчика, обратился к ней:
– Что скажешь, Алсара? Сможешь
откачать?
– Да все, кранты ему, – ухмыльнулся
Телль, – не зря же мой девиз «Не стой под стрелой». – Он повернулся
ко мне и презрительно добавил: – Тоже мне, телохранитель,
называется. Толку ноль.
Я вспыхнул, но Руддер тут же встал
между нами.
– Андрюх, я реально тебе благодарен,
но прошу: завязывай к нему цепляться. Мало того, что он наш
единственный плут, так и... не знаю, как объяснить. В общем, чую,
этот парень еще не раз нас удивит.
Сжав зубы, я отошел в сторону. Слова
Стаса взбесили меня больше, чем наезд Телля. Я не ребенок, чтобы за
меня заступаться. К тому же, чувствовал, что Андрей был прав: я
находился ближе всех, имел Ясный взор, и все равно проворонил
опасность.
Как-то в детстве мать притащила из
Строгановки учителя, хотела сделать из меня великого живописца.
Когда мы разбирали одно из полотен, художник сказал: «Когда
смотришь на картину, нужно видеть не только главный сюжет, но и
фон, ведь иногда в нем кроется самое главное». Мамина затея,
естественно, провалилась, но фраза запомнилась. Прав был старый
препод. Что ж, пусть это будет для меня уроком.
Между тем Руддер снова обратился к
склонившейся над телом арбалетчика Алсаре:
– Каков вердикт?
Лекарша отрицательно покачала
головой, африканские косички быстро-быстро замелькали в
воздухе.
– Бесполезно. Думаю, он умер еще в
падении.
– Жаль, теперь и не допросишь. А
«язык» нам сейчас пригодился бы.
Услышав это, Линкольн хитро
прищурился.
– Ну почему же не допросишь? – он
повернулся к своим. – Гриша, давай сюда, живее!
От толпы олнейгов отделился горбатый
увалень и направился к нам косолапой походкой медведя. Прошло
немного времени, и я с изумлением понял: то, что поначалу выглядело
как горб, на самом деле человек. Старуха в лохмотьях. Голова
доверчиво лежит на плече здоровяка, лицо сморщено, седые волосы
растрепаны, на губах блаженная улыбка. Но самое удивительное – у
бабки не было рук и ног, одни культи. Жутковатое зрелище. Как бы
это «развидеть», а?