– Хорошо. Только покажи мне камеру, –
нахраписто потребовал я.
Килимор удивленно посмотрел на
меня.
– Ты сегодня словно не в себе.
Я мысленно усмехнулся: знал бы ты,
мужик, насколько близок к истине. Но надо быть осторожнее, ничем
себя не выдать.
– Эта мразь убила моего брата!
– Страдиуса? – ахнул Килимор. – Надо
же... Понимаю твое горе, но ты же знаешь, из нашего каземата еще
никто не сбегал.
Поморщившись, я продолжал гнуть
свое:
– Все когда-нибудь случается впервые.
Мечеворот раньше тоже никто не преодолевал. А этот смог. Еще и
Стради завалил, а тот был очень неслабым воином. Он ведь не сможет
позвать на помощь, когда очухается?
– Конечно, нет. Отсюда нельзя ни
писать, ни портоваться, решетка не позволит. А камеру проверь, если
тебе так легче будет.
Вот это мне и хотелось узнать: сможет
ли запертый вызвать подмогу.
Килимор распахнул дверь камеры, и мы
вошли внутрь. Тело осталось лежать в коридоре.
– Осмотри пол, убедись, что под
соломой нет никакого люка или чего-нибудь подозрительного, –
скомандовал я юному Лариусу. – А я пока проверю стены. Не хочу,
чтобы он сбежал, и смерть брата осталась безнаказанной.
Три хита.
Боковым зрением я видел, как охранник
кидает неуверенные взгляды то на меня нынешнего, то на тело.
– Да ничего с ним за минуту не
случится, – махнул я рукой. – Куда ему бежать в таком
состоянии?
Килимор несколько секунд потоптался
на месте и присоединился к нам. Быстро все осмотрев, я сказал:
– У меня все в порядке.
– У меня тоже, – поддакнул
Лариус.
Килимор поднял указательный палец и
воскликнул:
– Я же говорил! Тут все надежно!
– А замок как? Дай ключи,
проверю.
– Да все нормально. Не волнуйся, твой
брат не останется неотомщенным.
– Ключи, – потребовал я,
нахмурившись.
– Только ради Стради, – он снял с
пояса связку и протянул мне. – Вот этот.
Два хита!
Я до упора повернул ключ, и наша
троица оказалась запертой. Быстро, пока никто не очухался, выхватил
топор и рубанул по видневшейся из замка головке. Она со звоном
упала на пол. Теперь никто из моих нынешних сокамерников не сможет
воспользоваться отмычкой.
Я быстро бросил связку через решетку,
поближе к своему телу.
У Ларуса отвисла челюсть и, похоже,
пропал дар речи, у Килимора округлились глаза.
– Сдурел? Я знаю, что вы с братом
были близки, но чтобы из-за этого умом тронуться… – произнес он,
как мне показалось, с сочувствием.