А у меня уже глаза на мокром месте.
— Конечно!
Я подскакиваю со своей кровати и несусь к нему в объятия. Саша крепко меня обнимает и отрывает от земли.
— Ну все, Котенок. Веди себя хорошо, учись на пятерки и не расстраивай родителей. Я буду тебе звонить. В конце декабря приеду на каникулы.
Я обнимаю его со всей силы и утыкаюсь в плечо.
— Саша, я тебя люблю, — говорю ему тихо.
— И я тебя, Котенок, — он чмокает меня в макушку. — Ладно, я поехал. Такси уже стоит внизу. Не грусти! Позвоню тебе из Берлина.
И он разворачивается, чтобы взять чемодан. Я судорожно хватаю его за руку.
— Саша, ты не понял! Я люблю тебя. Ты ведь тоже меня любишь, да? Мы же можем с тобой встречаться на расстоянии. Я буду тебя ждать из Германии, мы будем видеться на каникулах. Я думаю, родители нас поймут. Они ведь желают нам счастья! — На этих словах я крепко сжимаю его ладонь.
И я вижу, как с Сашиного лица медленно сползает улыбка…
Он тянется почесать затылок, потом нервно прочищает горло.
— Кхм, Катюш, ну что ты такое говоришь…
— Я говорю, что я люблю тебя и что я хочу, чтобы мы с тобой были вместе. Как парень и девушка.
Саша покраснел и закашлял.
— Катюш, — тяжело сглатывает. — Ты не понимаешь, что говоришь. Ты еще такая маленькая и глупенькая, — он пытается разрядить обстановку легким смехом. — Ты ведь моя младшая сестренка, — Саша взлохмачивает мне волосы на макушке. — Это ты, наверное, мелодрам своих глупых насмотрелась. Давай, Котенок, я поехал. Не выдумывай ерунды.
И он быстро хватает чемодан и выбегает из квартиры. А я так и продолжаю стоять с открытым ртом и в полном шоке.
Это он что, отверг меня сейчас?????
Да как он посмел!!!
Меня!!! Катю Ларинову!!!
Перед глазами все плывет, поэтому я спешу ухватиться рукой за дверной косяк. Ноги не держат, и я медленно опускаюсь на пол. По лицу градом текут слезы, воздуха не хватает, сердце разрывается от боли.
Моя жизнь кончена.
2. Глава 2. Трындец
6 лет спустя
— Катюша, ты обязана быть на юбилее Вовы, — безмятежно парирует мне мама, а я застываю с поднесенным ко рту оладушком.
Мой отчим — он же дядя Вова и он же папа Вова — сидит со мной и мамой за кухонным столом и так же уплетает мамины оладьи.
— Да, Катюша. — Строго начинает он. — Чтобы была на моем юбилее обязательно! Все на нем будут, а дочери родной не будет. Дожил!