— Мне
надоело сидеть в этом городишке, зарабатывать на продаже трав несчастные
пятьдесят шеляг в неделю, когда отец живёт в столице и разъезжает по балам. Он
должен признать меня, тётушка говорила, что я очень похожа на своего отца, и
она рада, что её сестра не увидела этого.
— А тёткин
дом? Продашь?
— Кто его
купит, — зло усмехнулась, цепляя на голову парик из серо-жёлтой пакли, окинув
удовлетворённым взглядом своё отражение в зеркале, продолжила, — здесь же не
одно поколение ведьм обитало, вот только на Ильзе род прервался. Ну всё, я
пошла! Мне осталось заработать всего пару гилтов, и можно отправляться в
Лэнгорд.
— Ох, Мир…
боюсь я за тебя, — всхлипнула Хетти, вдруг крепко меня обняв, хотя знает, что
нежности я не особо привечаю.
— Что
будет-то, — хмыкнула, аккуратно высвобождаясь из рук подруги, чтобы не
испортить маскарадный наряд, проговорила, — всё будет хорошо.
— Угу, —
шмыгнула носом Хетти, первой покидая дом ведьмы, стоящий на окраине маленького
городка, почти у самого запретного леса. На мгновение замерев, глядя вслед
подруге, я грустно усмехнулась. Ей легко говорить, что лучше остаться в
Буварде, её жизнь давно распланирована: осенью, когда листва упадёт с деревьев
— свадьба, родители добротный дом справили, скоро детки пойдут. А я, недоведьма,
останусь совершенно одна, и лишь настырный Отто продолжит докучать, но замуж не
позовёт. Все же знают, ведьмы семьёй не обзаводятся.
Проводив
подругу до улицы кожевенников, я быстро свернула в переулок мясницкий,
прикрывая нос серым платком от нестерпимой вони, устремилась в сторону
площади белого фонтана, которого отродясь там и не стояло. Улицы городка вот уж
третий день были пустынны, народ веселился на ярмарке, празднуя Зелёный день,
поэтому я благополучно, не встретив презрительных улыбок и не услышав обидных
слов, почти добралась до своего шатра, размещённого в самом дальнем углу
площади. За него мне пришлось отдать целый гилт градоначальнику Буварда, но
звонкое бренчание монет в небольшом поясном мешочке, висевшем у меня на талии,
напоминало, что заработать всё же удалось гораздо больше, чем потратила.
Праздно
шатающаяся публика на площади пока встречалась редко, лавки были ещё закрыты, и
лишь только прибывшие из соседних посёлков и деревень торговцы да
лоточники расставляли свой товар, хмуро поглядывая на своего соседа. Да ещё и
фермеры загоняли крикливых гусей в наскоро построенные загородки и кормили
жирных, едва переставляющих ноги, поросят.