Выдержке генерала оказалась на
высоте, но и он заскрипел зубами, услышав, какая судьба ожидает его
людей. Хороший командир, даже слишком хороший. Зато высокий сын,
казалось, был искренне поражен – его лицо приобрело сероватый
оттенок, глаза выпучились, а подбородки заходили ходуном.
- Как вы можете вытворять такое? Это
нарушение всех законов войны и человечности! – взвился жрец.
Эти слова поставили Шахриона в тупик.
Он пытался понять, кто перед ним – идиот, живущий двойными
стандартами, или талантливый оратор, прекрасно владеющий искусством
выведения противника из равновесия. Если второе – то его план почти
увенчался успехом.
- Скажи мне, высокий сын, а разве
истребление жителей целого города не противоречит законам войны?
Разве призыв к уничтожению людей только потому, что они верят не в
того бога, не противоречит законам человечности? Какое право
упрекать имеешь ты, - палач, чьи руки по локоть в крови моих
подданных?
- Это другое, - горячо возразил жрец.
– Мы сражаемся против зла и должны искоренить его!
- Но зло при этом обязано соблюдать
все законы войны?
«Нет, похоже, все-таки религиозный
фанатик без мозгов, тем легче», - подумал император. – «Странно,
конечно, похоже, что Орден совершенно не воспринимает Империю
всерьез, раз послал такого непроходимого тупицу командовать силами
сынов».
- Разве ты не в курсе, высокий сын,
что зло не обязано подчиняться чьим-либо правилам? – язвительно
спросил он.
- Но ведь речь идет о жизни подданных
венца!
- Какое мне дело до этого?
И тут в диалог вмешался
благороднейший Китит Саргилэн.
- Да причем тут венец? Там мои люди!
Я требую немедленно освободить их!
А они, пожалуй, стоят друг друга.
- Требуешь, благороднейший? Твое
право. Можешь продолжать.
Поросенок побагровел от гнева, и
императору стало интересно, выхватит он меч, или нет. Было бы
неплохо получить такой замечательный повод нашпиговать наглеца
стрелами.
Да, потянулся к оружию – ничему не
учится.
И вновь, как и в прошлый раз, генерал
не позволил своим дуракам сорваться с цепи.
- Высокий сын, полагаю, нам стоит
закончить, - произнес он, удерживая Саргилэна и разворачивая его
коня. – Всех, кто не вернулся от стен, мы можем считать мертвыми.
Полагаю, дальнейшее общение лишено всякого смысла.
- Полностью согласен с тобой,
генерал, - поддержал его император. – Когда в следующий раз
захочешь отправить на убой несколько тысяч человек, дай знать, мы
обязательно поможем прикончить их. Не обещаю, правда, что быстро и
безболезненно, - с этими словами он подарил врагам прощальную
ухмылку и, развернув коня, бросил последний взгляд за спину. - Да,
вот еще что, генерал, меня очень подмывает приказать арбалетчикам
на стенах застрелить вас. Но я не буду этого делать. Сегодня.
Впредь не шлите парламентеров, их будет ждать лишь смерть.