Бирт услышал то, что хотел.
Благословенный оказался на редкость покладистым исполнителем.
Теперь гнев венценосца не рухнет на одну несчастную генеральскую
голову, а равномерно распределится между правыми и виноватыми. А уж
он постарается сделать так, чтобы по виноватым милость властителя
прошлась с особенной силой.
Правда, осталась еще одна ерунда.
- Благословенный, если мы увеличим
армию, то придется разобраться с еще одной важной проблемой.
- С какой же?
- С имперцами, засевшими в лесах. Уже
конец лета и если мы не обезопасим имперский тракт, то армия съест
сама себя.
- Понимаю твою озабоченность,
благородный Бирт. Мы постараемся найти подходящих…специалистов.
- Что же, раз так, то собрание можно
считать законченным.
Бирт глядел в спины уходящим магам, и
в голову сама собой закралась мыслишка: «А все же, как Шахрион
сумел выбить дозволение обучать магов в Академии»?
***
Первый день первого месяца лета
9-го года со дня окончания Последней войны.
Слова капают и тянутся, будто смола -
кровь деревьев, льющаяся из раны, оставленной топором лесоруба.
- Сим подтверждаю свое желание встать
на путь Истины и Света. - И да будут они прокляты Матерью. - И
смиренно прошу венценосцев Лиги простить мне и моим предкам
страшные прегрешения, совершенные ими по природной злобе и
глупости, и обиды, нанесенные свободным народам и унижения, которым
они подвергались. – И клянусь вам своей жизнью, что обиды и
унижения, которые я нанесу вам, будут во сто крат страшнее. - Я
прошу лишь смилостивиться над моими несчастными подданными,
несущими на своих плечах тяжкое бремя непомерных налогов, - которых
вы на них навесили по праву сильного, - и вынужденных голодать, -
потому что вы не даете осушать болота и сводить леса. – Золотые
жилы в горах Ужаса оскудели и почти не дают благородный металл,
поэтому я молю о снисхождении. – И времени, чтобы подготовиться.
Остальное я возьму сам!
Речь закончилась, осталось лишь
поставить подпись и договор, выстраданный унижениями, лестью и
взятками, вступит в силу.
Перо погрузилось в чернильницу и
медленно воспарило над нею, сбросив вниз угольную слезинку.
Один росчерк и с прошлым будет
покончено, а имена предков и их заслуги окажутся втоптаны в грязь
на долгие годы, может быть, навсегда.
Один росчерк, и откроются новые
возможности, которыми только и надо что распорядиться.