Мне с ностальгией вспомнилось, что с друзьями мы частенько лазили здесь по подвалам, ища мифические сокровища князя Володарского, уехавшего в Париж в тысяча девятьсот восемнадцатом году. А сторож Тимофеевич, из «Городского водоканала», гонял нас со своей незаряженной двустволкой.
– Ну что, мужики, работа стоит – а срок идет? – улыбнулся я.
Работяги дружно заржали. Худощавый, вытянутый, как цапля бригадир Федянин уже вышел навстречу.
– Сергей Павлович, парни разобрали кирпичную кладку под лестницей, и обнаружили туннель вниз. Может саперов вызовем? Пусть здесь все проверят.
– Николай Петрович, вечно вы паникуете, все осматривали? Что там внизу?
– Рабочие как обнаружили эти катакомбы, я сразу приостановил работы.
– Молодец. Неси фонарь, я сам посмотрю.
Федянин позвал рыжего, вихрастого Петю Кашина:
– Принеси фонарик из вагончика, и пойдем с нами.
Парнишка прибежал через минуту с большим переносным фонарем и отдал его мне.
Я задумался:
– Мы тут еще лет тридцать назад все облазили, никаких подземных ходов не помню, – я зашел в подъезд, и увидел под лестницей разлом в стене, за которым прятался бетонный коридор. Включил фонарь. Луч света ударил в пустоту, уходящую дальше, вглубь. Причем проход был капитальный, с толстыми стенами.
Федянин и Кашин стояли сзади, в подъезде.
– Мужики, вы здесь постойте, я чуть вперед пролезу.
– Осторожней, Палыч, – пробурчал бригадир.
Вскоре проход начал сужаться, и мне пришлось пригнуться. Я осторожно осмотрел стены в поисках трещин. Но они были идеальными, ровными. В этом месте туннель уходил резко вниз, и воздух казался немного спертым.
– Сергей Павлович, давайте назад! – крикнул Федянин.
Я попытался посветить вперед, но фонарик бил лучом только метров на восемь, похоже, аккумулятор был разряжен.
«Спущусь еще немного и буду возвращаться… » – подумал я и неторопливо полез вперед.
Проход продолжал сужаться, будто воронка, и я чуть не соскальзывал вниз, по крутому спуску. Дальше было небезопасно. Я решил развернуться назад, но разворачиваясь, упустил фонарик, и резко потянулся за ним. Пытаясь его поймать, сам поскользнулся и полетел вниз – в темную неизвестность, и вскоре, пробив ногами какие-то тонкие доски, упал на огромную кучу тряпья.
С минуту я лежал не шелохнувшись, боясь пошевелиться. Потом перевел дыхание, поднял руки, встал на ноги – все вроде целое. Глаза вскоре привыкли к темноте, и я рассмотрел под собой огромные кучи старых матрасов и фуфаек.