Блеснувшие на дне.
В широком поле три души
Задумались о том,
Как скоро времечко бежит
Под августом-мостом.
Грустят от дома вдалеке,
что солнышко зашло
К дороге б выйти налегке
И двинуться в село.
В овсяном поле три креста
Прямы и высоки —
В родной земле,
В родных местах
Заснули мужики.
Тополиный пух
Невесом.
Весь зелёный луг
Занесён.
До утра звенел
Чей-то смех.
Женский голос пел:
«Снова снег…»
И летел июнь
Под откос.
Сорок тысяч лун
Пронеслось.
Но июню вновь
Не срастись.
Слева – смерть и кровь.
Справа – жизнь.
Пулей лист пробит
Над тобой.
Снова бой кипит,
Первый бой.
Как в Сахаре, жара.
Обжигающим зноем
Ветер с юга.
Пора
Распрощаться с покоем.
Слышишь? Рельсы гудят.
Слышишь? Трубы запели.
Поцелую тебя
В тополиной метели.
И пронзительно-нервно
В сердце вклинится боль —
Как бы там,
В сорок первом,
Я простилась с тобой?
Горят леса за Ангарой.
В неверном отблеске пожара
Тревожным кажется и старым
Луны взошедшей серебро.
И тени мечутся, как пламя.
За много вёрст горят леса,
Но слышно ясно, как слезами
Зайчонок серый залился.
Будет жить
Эта песнь отныне,
Будет звать
И дразнить родством
С древним танцем
Наскальных линий
И языческим колдовством.
Оживают и свет,
И тени.
Голоса,
Серебристый взгляд —
Словно грифель
Рассёк мгновенье
Двести лет
Или час назад.
Женщина трясёт половичок.
Руки, не привыкшие к безделью,
Узкое озябшее плечо…
Видно ли кого-то за метелью?
Не на шутку к ночи разошлась
Снежная неласковая вьюга.
И недобрый чей-то чёрный глаз
Присушил единственного друга.
Где он бродит,
Помнит ли о том,
Что всегда с надеждою тревожной
Ждёт его притихший старый дом,
Из-под крыши глядя осторожно.
И опять, откинувши крючок,
В сотый раз выхолит в платье тонком
И трясёт цветной половичок
Не жена, не мать и не девчонка.
Морозный скрип —
Как крик.
Не жди – седой старик
Плетётся по дороге.
Пришла зима, ушли дожди.
Не жди.
И тонкий иней на окне
Не трогай.
Сколько лет? Сколько зим?
Сколько вёсен?
Друг у друга при встрече мы спросим,
Притворяясь, что вовсе не осень
Нам на лица накинула тень.
Только ночь проведя в разговорах,
Утра тихий почувствовав шорох,
Мы узнаем друг друга и дорог
Будет каждый истраченный день.
А потом в одиночестве снова
Взглядом прежним – и всё-таки новым —
В глубину загляну голубого
Одно из зеркал у окна
И скажу ему ясно и звонко:
– Разве ты меня помнишь девчонкой?