Я машинально отложил так и не разобранный этюдник и быстро стал одеваться. Слова Пети обнадёживали. Он хоть и молодой, и неопытный, но на интересные дела у него чутьё (интуиция, как любит говорить сам Петя), а запутанное дело в такие мерзкие дни, как глоток холодной воды в раскалённой пустыне. Вот только зубная боль уже достала до печенки, надо забежать в аптеку и купить что-нибудь обезболивающее.
За полчаса старина Опель, купленный по дешевке у одного барыги, ещё в конце прошлого века, домчал меня по нужному адресу. По пути забежал в аптечный киоск, купил обезболивающее и сразу проглотил пару таблеток, запив чаем из термоса, который всегда возил с собой.
В четырёхкомнатной квартире работала опер группа. Петя, увидев меня, быстро подошёл и протянул руку.
– Здравствуйте, Андрей Игоревич! Здесь такое! В кабинете хозяин – Львов Виктор Осипович, полковник ФСБ в отставке, с простреленной головой, а в спальне его жена – Львова Виктория Павловна тоже с огнестрелом, жуть! Следов грабежа не видно.
Я зашёл в кабинет, просторную комнату с большим письменным столом возле окна и высокими книжными шкафами, слева у стены стоял кожаный диван, возле него торшер и журнальный столик. За столом в кожаном кресле сидел грузный мужчина лет шестидесяти, его голова была запрокинута назад, руки, словно плети, свисали по бокам кресла, возле правой кисти на полу лежал ПМ. На столе под массивной лампой белел лист бумаги. Я подошёл ближе и прочитал напечатанный текст:
«В моей смерти прошу никого не винить! Жену убил из сострадания, не могу видеть, как она мучается, а жизнь без неё не имеет смысла. Полковник Львов».
Потом Петя повёл меня в спальню. Там, стояла широкая кровать. По краям от которой две одинаковые тумбочки. На правой лежало несколько журналов и газет, поверх них очки. На левой стояли пузырьки, стакан и тарелка с коробочками, видимо, каких-то лекарств. На обеих тумбочках возвышались шикарные настольные лампы с витиеватыми абажурами. Слева на кровати лежала женщина, глаза её были закрыты, казалось, что она просто спит. Её бледное лицо было измождённым и исчерчено глубокими морщинами, но, не смотря на это, была в нём некая красота и грациозность. Следов ранения не было видно, только присмотревшись, я заметил пятна крови на подушке возле левого уха. Видимо, выстрел произвели в рот потерпевшей, странно, почему тогда крови так мало?