Зигфрид рассказывает истории - страница 11

Герой улыбнулся и повел прямо на крыши.

– Левее, – повторил голос.

И герой с удивлением обнаружил, что самолет больше не слушается его, а направляется туда, куда приказал голос – левее, потом еще левее, потом прямо, и буквально через несколько минут дождь стал слабее, а потом и вовсе прекратился, внизу замелькали знакомые места. Вот лес, вот речка, еще пара полей и они будут дома.

– Спасибо, друг. И до встречи, – шепнул голос. Герой ощутил легкое прикосновение к левому плечу – будто похлопал кто. Потом самолет вдруг стал заметно легче, даже дернулся вверх. Герой выровнял машину и обернулся – место позади него было пустым и мокрым.

– Эй, эй, – я потрогала замершего Зигфрида, глядевшего вдаль остановившимся взглядом, – что это там на горизонте? Не самолет ли?

– Врушка, – ожил дракон. – Не самолет. Я же сказал – пока рано.

– А когда будет пора?

– Когда будет пора, тогда и будет пора, – глубокомысленно изрек Зигфрид и опять замер.

Солнечный свет вдруг полоснул мне по глазам, я зажмурилась. Кто-то в доме напротив открывал окно. До меня дошло, что дождь прекратился. Более того, крыша рядом с нами была уже совершенно сухой и теплой. Нагретый воздух поднимался вверх и дрожал. Пахло теплом, каникулами и экзаменами.

– Почему экзаменами? – удивился Зигфрид.

– Потому что весной – экзамены. А тот, кто подглядывает в моей голове, рискует получить в нос, – сообщила я.

– Слишком громко думаешь, – проворчал Зигфрид.

– Может, ты тогда и историю мою из моей головы услышишь, раз так?

– Ну уж нет. Не стану я до такой степени облегчать тебе жизнь. Вопользуйся голосом, – язвительно вернул он мне мою собственную фразу.

И я воспользовалась.

И я воспользовалась.

– Можешь, – я попыталась махнуть ему царственно. Попытка, ясное дело, провалилась, о чем меня и известило Зигфридово скептическое хмыканье.

Он шел через снежную пустыню, проваливаясь когда по щиколотку, когда по колено. К счастью, ветер немного утих и стало возможным дышать более-менее спокойно. Да и мороз ощутимо спал. Но снег продолжал валить, и его черные тулуп, штаны и шапка теперь были белыми и еле различимыми на снегу. Намотанный почти до самых глаз шарф тоже был почти весь белым, кроме небольшой своей части – у рта и носа – оттуда вырывался горячий пар дыхания. Там шарф был бледно-оранжевым.