» среди чужих. Теперь он очутился в своей квартире, а вокруг все словно померкло; пешеход трансформировался в зыбучий ковер; окружающие будто отгородились от него стеной. Всё постепенно исчезает; и время… Но он стоит, – отголоски былой сконцентрированности; он
должен стоять – отклики из другой реальности. Зелёный. Что-то в нем возвращается в реальность, но в целом – это беспросветное жамевю; пробуждение после глубокого сна – пляшущим ритмом многогранности. Глазницы убаюкивают теплым давлением яблоки глаз, туже натягивая покрывало век, – пришло время спать, но в его уши пробивается отдаленное движение. Мешает. Его подталкивают в спину устремленные и проворные потоки, но он никого не может отследить,
– они стали прозрачными благодаря его сверхчувствительности и впечатлительности. Затем всё вновь меркнет и озаряется вспышкой ещё более черной и устрашающей. Ему становится не по себе; мысленно проскальзывает лифт возвращения
— дзы-ы-нь! – и тогда он задаётся кровоточащим вопросом: «
Это ли мой мир?».А ведь подобных провидцев здесь не сосчитать, только надави на больное место. И именно этот разгуливающий по городу смерти, крепыш, – чей дух воссоздан из страха перед потусторонним, – отлично справляется с этой игрушкой страха, пасуя её, мячом, каждому. Мои дифирамбы, коль найдется бесстрашный, сумеющий отразить его подачу! Если же не удастся, у того просто недостаточно сил к принятию такой правды; того увезут в конвульсиях эпилептического припадка в отдаленные места, где незамедлительно приведут безвозвратно тронувшийся ум в рабочее состояние. Этот серо-сизый, каменный мир гробниц, прикрепленных к горе, – над которым кружат кондоры, клюющие остатки тления не живых и не мертвых окаменелых статуй, – естественный исход – если бы не это тайное стремление к другой жизни. Никогда не теряющиеся из виду дорожные разметки, знаки и светофоры в их головах, — «да», «нет», «уточнить»; водительские права с инструкцией по управлению своими механическими движениями и действиями… Что им не грозит, так это перегорание от эмоционального всплеска вдохновения!.. Роботы не испытывают эмоций; выход к «корням» закрыт.
Из подворотней и канализаций источается смрад, но в самой усыпальнице/братской могиле — единый скелет из выбеленных камней. Ребра от позвоночного столба взмываются ввысь ламинарным никотиновым дымом – слегка искореженным, – в котором толкутся черви. В предсмертной агонии руки скелета впиваются в шейные позвонки, силясь их сдавить. Черепная коробка открыта и из неё вываливаются всё ещё горячие перегнившие кофейные зерна. Они проросли в скелет своими длинными субтильными сплетениями корней, завладев нервными окончаниями; спящие почки, разбросанные по ним, оставляют надежду на будущее. Вот только… если до настоящего времени кофейные зерна находились в