Мгновение спустя, новый шквал бури изменил направление на противоположное и последовал за кормой корабля. Аспидно-чёрный вал невообразимой высоты настиг Имиду, сокрушил рангоут и такелаж, превратив их в груду щепы и разорванных канатов.
Вода заливала палубу и, захватывая людей, смывала их в океан, а тем, кто могли удержаться, далеко впереди предстала бесформенная чёрная громада, нависающая над морской пеной, что белой грядой вздымалась у её берегов.
– Земля! – закричал кто-то.– Впереди земля!
Молния сверкнула в небесах и будто разверзла бездонные воды, из которых показались чёрные языки острых скал, что несли гибель всем, кто осмеливался приблизиться к древним местам, свято хранимым могущественными силами бытия.
Нечеловеческий удар земной тверди встретился с Имидой, перекаты рокота от треска развороченной на куски обшивки слились с громыханием небес.
Через огромную сквозную брешь, подобную пасти бездны, устремилась вода, которая быстро и неумолимо заполняла нагруженные трюмы и твиндеки торгового судна.
Имида погружала нос в морскую пучину, задирая кверху корму, позади которой остались верхушки смертоносных скал, вновь скрывшихся под покровом океана.
Гребной винт продолжал вращение и уже наполовину показался из воды, но после раздался взрыв в машинном отделении, и из, будто вывернутой наизнанку, хвостовой части судна вырвалось алое пламя, движитель выбило с гребного вала, и винт, ударившись о воду лопастями, поднял облако брызг и пены, а затем скрылся в глубине.
Агония жизни отныне разворачивала свою историю, ибо выжившие члены экипажа отчаянно хватались за возможность спасения, движимые первобытными инстинктами и страхами, безуспешно стремившиеся вырваться из оков надвигающейся смерти…
Однако Имида стремительно погружалась в морскую пучину, призывая людей последовать за собой…
* * *
Первым, что он ощутил, был запах морских водорослей, выброшенных на песчаный берег штормовым ветром.
Имадис Лэйн открыл глаза и сквозь полутьму увидел грозовые тучи, низко парившие над землями, не нанесёнными ни на одну карту мира. Ливень закончился, а буря стихла, но океан ещё оставался тревожным.
Штурман поднялся на ноги, его сильно мутило, а после несколько раз вырвало. Ему пришлось приложить не малые усилия, чтобы сохранить равновесие, ибо голова его кружилась, а рассудок находился в плену неведомого дурмана, точно сам воздух здесь пьянил.