Короновался он в Кенигсберге и стал называться Фридрихом I.
Увеличив свою власть, Фридрих увеличил и свои возможности. Однако, как это часто бывает, достигнув всего, чего хотел, Фридрих перестал замечать жизненные радости. И, вдруг, эти шахматы. Они были для него, как глоток свежего воздуха в душном подземелье. Как струя чистой родниковой воды, освежающая пересохшие губы. Он снова почувствовал вкус жизни.
Фридрих аккуратно поставил королеву на ладонь вытянутой руки и поднял её на уровень глаз.
Блики от пляшущего в камине огня попали на янтарную фигурку. Казалось, что шахматная королева, сделав несколько замысловатых «па», начала покачиваться в медленном танце.
Фридрих почувствовал, как у него в душе что-то шевельнулось, и по всему телу разлилось благостное умиротворённое чувство.
Поставив королеву на середину шахматного поля, Фридрих перенёс к ней короля.
– А, что? Это мысль, – произнёс он и потянулся за колокольчиком, не отрывая глаз от прекрасной янтарной пары.
На звон колокольчика распахнулась дверь, и послышалось привычное – Что угодно Вашему величеству?
– Найдите мне Шлютера. Срочно, – коротко приказал Фридрих.
Придворный архитектор и скульптор Адриас Шлютер предстал перед королём буквально через несколько минут.
– Нравится? – спросил король безо всяких предисловий, указывая на шахматную доску.
– Прекрасная работа, – искренне одобрил Адриас.
– Я не имел в виду шахматы. Я имел в виду идею, – перебил его Фридрих.
Шлютер замялся.
– Ты видишь, какая прекрасная доска? Какой пол? Я хочу, чтобы подобный пол был у меня в танцевальном зале дворца Монбижу.
Шлютер слегка побледнел.
Он мог ожидать всего, чего угодно, но такого…
Ему тут же представилось, как сотни ног шагают, притопывают и шаркают не по дубовому паркету, а по полу, набранному из янтарных пластин.
Результат был для него очевиден и Адриас попытался возразить – Ваше королевское величество, янтарь весьма непрочен…, – но тут же замолчал под строгим взглядом короля.
Из королевских покоев Шлютер вышел в состоянии слабого шока. Он не представлял, более того, он боялся представить, чем всё это может закончиться.
Подсознательно Шлютер понимал, что эта королевская затея может стать концом его карьеры. Не выполнить королевский каприз означало- сразу лишиться звания королевского архитектора. Выполнение же того, о чём только что говорили, давало лишь отсрочку от взрыва королевского гнева.