Куда бы я ни пришел – везде торжество творения. Вот и терем, что привлек меня своим видом чудным, звал меня к себе, звал!
Ну, что мне про зло сказать? Есть ли оно? И где оно может прятаться? Видел зло. Долго думу думал. У ветра спрашивал совета. У солнца спрашивал, у звезд, у полей и рек.
А потом совершенно отчетливо понял, что зло в нас. И родится оно в нас от того, что думаем много о себе. Не о брате думаем своём, не о звере лесном да домашнем, а о себе. А победить зло в себе думаю что можно. Нет такого на земле, что победить нельзя! Добро – оно и в сказках торжествует! Значит посему выходит: добро есть любовь ко всему и ко всем! А зло есть думы о себе, да о мошне своей.
И Савва Кузьмич вновь поклонился лисице:
– Вот тебе, сестрица, и ответ на твой вопрос! Коли не верен ответ мой, не обессудь. А коли верен, покажи мне красоты краев дальних, да обитателей лесных!
– Ну что ж, добрый молодец, благодарю тебя за удивительную твою сказку! – и ударилась лисица оземь, в тот же миг стала она девицей Акулиной Саввишной.
И возник за ней терем высокий резной.
Подивился Савва Кузьмич превращению этому. Но вида не подал. Что ж, все мы меняем вид свой. И в звере лесном человек может скрываться. Да и в человеке может зверь скрываться.
Повела его Акулина Саввишна в терем высокий. Поведала ему о жизни своей лесной. Показала красоты земные! Видать, верен был ответ молодца на её вопрос.
С тех пор, ой, давних-давних пор, живут в лесных весях и далях, на берегах обрывистой и полноводной реки добрый молодец и краса-девица. Живут, помогают людям, вдруг в края их далекие забредающим, разглядеть красоты земные, да добро и чудо, что живут в каждом творении.
– Боже ж ты мой! До чего хорошо в деревне! – думал я, засыпая на сеновале у бабули в деревне. Стрекот кузнечиков, рой ароматов деревенских сопровождал мой сон, являясь дивным аккомпанементом ночи.
Я проснулся от щекотания. – Ох ты, – вспомнил я тут же, что сплю на сене, и что, должно быть, травина забралась под рубаху и щекотит меня.
Я приоткрыл глаз. Руками было двигать неохота. Только-только начало светать. Даже петухи пропели лишь раз.
Но, приоткрыв глаза, я тут же распахнул их широко. И даже от удивления присел, оглядывая себя и пространство вокруг.
На мне гроздьями висели человечки. Вокруг меня собралась, как мне показалось, добрая сотня таких же малышей.