Царем Каппадокии был Ариобарзан I Филороман, ставленник Рима. Прозвище Филороман дал ему народ, и оно означало узкую привязанность ко всему римскому, но знающие люди говорили, что римляне раскатали этого полного человека до тонкого и прозрачного послушания, словно пресное тесто фило для пахлавы. Ариобарзан при первой же опасности обычно сбегал в Рим, где его снова уговаривали вернуться в Каппадокию и править, а сенат даже принимал специальные постановления, в которых указывалось, что Ариобарзан имеет более других право на власть в царстве. Конечно, Рим заботила не личность царя Каппадокии, хотя закон требовал, чтобы зависимые царства управлялись наследными династами, а стабильность восточных границ и подконтрольность монарха.
Дважды в страну вторгался армянский царь Тигран, за спиной которого стоял Митридат, мечтавший посадить на трон Каппадокии своего сына Ариарта, но оба раза римские войска входили в Каппадокию, и армянский царь уходил.
Ариобарзан обедал, когда ему донесли, что к столице Мазаке идет римский отряд во главе с наместником и проконсулом Лукуллом. Трусливая душа Ариобарзана ушла в пятки, кусок дичи застрял в горле, а жирные пальцы застыли в немом оцепенении. Жить спокойно не получалось. Придя в себя, весь сжался, волна испуга пробежала по всему телу, а в округлившихся глазах появился немой вопрос: «Меня хотят сместить?»
Его главный советник Аретий, зная трусливую натуру своего царя, произнес:
– Мой государь, я не думаю, что возникла опасность, хотя внезапный приезд наместника необъясним. Правда, ты не выполнил его дополнительные требования по провианту и рекрутам. Думаю, он просто хочет попугать.
Орлиный нос Ариобарзана почуял опасность, а значит, надо что‑то предпринимать. Выскочив из-за стола, он бросился к статуе бога Митры в виде юноши, прекрасного, как Аполлон, в развевающемся плаще, с фригийской шапочкой и в ореоле лучей вокруг головы. Спрятался за ней, но тучное тело выпирало из‑за тощей скульптуры. Придворные смотрели озадаченными взглядами и пожимали плечами.
Выглянув, царь спросил:
– Что делать?
Потом со словами «Меня нет!» принялся семенящим бегом носиться взад-вперед, видимо соображая на ходу, какая кара ждет на это раз, потом остановился у главного советника и вперил в него взгляд. Тот произнес: