- Не ругайтесь, молодой человек, - услышал он строгий женский
голос за спиной, и его довольно бесцеремонно взяли за плечо.
Госпожа декан целительского факультета приходилась супругой
профессору де ла Мотту и бабушкой однокурсникам Клодетт и Филиппу.
И сейчас она цепко держала Медведя за плечо и вглядывалась в лицо –
интересно, что увидела-то? И хоть она смотрела на него снизу вверх,
он съежился – потому что силищи там как у собственного родного
декана профессора Саваж, только силища другая.
- Прошу прощения, - пробормотал он.
- Господин Долле, - надо же, вспомнила. – Почему вы пришли на
занятия в таком состоянии? И почему не зашли к нам на факультет,
если уж не хватило разумения не напиваться посреди недели?
Так-то она его лечила в прошлом году, когда он после
некромантских теней чуть концы не отдал. И её другая родственница,
мать Клодетт, кто она ей – дочка? Невестка?
- Клодетт, дорогая, я уже готов идти, что у нас тут? – профессор
де ла Мотт показался из кабинета.
Точно, декана целителей зовут так же, как внучку, точнее, их
Малявку – как бабушку.
- Тут у нас студент второго курса отчётливо не в форме, -
усмехнулась госпожа декан.
Она всё так же бесцеремонно взяла его за второе плечо,
развернула к себе, взглянула в глаза – у него аж голова снова
закружилась, надавила на оба виска, потом ещё куда-то, и ещё, и
ещё, Медведь потерялся в каком-то бездонном омуте. А потом его
хорошенько встряхнуло – и голова резко встала на место. Осталась
слабость, и спать хотелось. Но не мутило, и голова не болела.
- Проспитесь хорошенько, ясно вам? И не вздумайте сегодня снова
пить. Только есть и спать, - строго сказала госпожа декан.
- Слышали, молодой человек? А завтра приходите, и больше не
подводите однокурсницу. Она честно постаралась выполнить задание,
но в одиночку такая задача не решается. В жизни тоже, если что, -
подмигнул профессор де ла Мотт. – Ступайте и приходите завтра.
Медведь пробормотал слова благодарности и припустил прочь от
обоих профессоров. Мало ли, вдруг ещё что-нибудь скажут сейчас.
Так-то могут. А по дороге задумался.
Чего там говорил господин профессор? Он подвёл рыбу? Да чего
там, она же рыба, от неё не убудет? Или нет?
Медведь в душе не ведал, за что там ставят хорошие отметки на
водном факультете, и что нужно сделать рыбе, чтобы не потерять
стипендию, например. Сам он два первых семестра наскребал на
стипендию еле-еле, потому что успехи по физкультуре и специальности
компенсировались отметками «хорошо», «хорошо с минусом» и
«достаточно» по теоретическим предметам. И если уж совсем честно,
наскребал благодаря тому, что его пинал староста Саваж. Когда
словами, а он та ещё зараза ехидная, а когда и не только словами,
приложить кулаком куда надо он тоже умеет. Ну и дядя Филибер тоже
подпинывал – мол, будет стипендия, будет свобода. Относительная,
потому что на слишком большую глупость той стипендии все равно не
хватит. Но на пиво, чипсы, проезд и мелкие подарки Розе хватало.
Для того, чтобы хоть иногда вкладываться в семейный бюджет,
приходилось ловить подработки.