Шуленбург 5 часов 30 минут утра сделал мне, как народному комиссару иностранных дел, заявление от имени своего правительства о том, что германское правительство решило выступить с войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы.
В ответ на это мною от имени советского правительства было заявлено, что до последней минуты германское правительство не предъявляла никаких претензий к советскому правительству, что Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападавшей стороной.
Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, советским правительством дан нашим войскам приказ – отбить разбойное нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами…»
Части Красной Армии покидали город вечером. Усталые, запыленные колонны солдат прошли по улицам и, не задерживаясь на окраине, ушли в ночь. Протарахтели танки, солидно проехали тягачи с прицепленными пушками, пронеслись редкие мотоциклы вестовых.
Всё это вызвало живейший интерес мальчишек, облепивших заборы и во все глаза глазевших на проходивших солдат. Ада сидела на заборе, в компании Сёмки и Витьки. Девочка была признанным членом этой мальчишеской банды и пользовалась уважением всех ребят. С ними она не раз ходила трясти соседские сады, лихо ныряла в темные заводи, где на самом дне копошились усатые раки, которых без страха доставали и запекали на костре, оголодав от купания.
Отец улыбался в усы, в очередной раз выслушивая рассказы о её подвигах от сердито выговаривающей мамы. И втихомолку подсовывал небольшую шоколадку, которую Ада честно делила с братом и сестрой.
Лето для двенадцатилетней девочки началось просто замечательно. Закончились занятия в школе и впереди были каникулы. Целых три месяца.
А потом началась война. Жители кто оставался, а кто-то покидал город. Эвакуировались госучреждения, фабрика, спешно вывезли оборудование небольшого завода. От райкома партии, располагавшегося в двухэтажном особняке, до революции принадлежавшему купцу первой гильдии Терину, отъезжали машины, вывозя документы и ценности.
Наконец улицы города опустели. Лишь ветер лениво гонял вдоль тротуаров какие-то бумажки. Жители попрятались по домам. Еще были живы те, кто помнил оккупацию во время гражданской войны, и заранее прятали все самое ценное. А были и такие, кто откровенно радовался приходу немцев.