«Это дефибриллятор, — подсказал Нике мозг. — Сейчас
проснемся! Разряд!»
Из глаз посыпались искры, но прийти в себя в больничной
палате все никак не удавалось: зеркальный лабиринт завертелся вокруг
съежившейся от боли Ники, а черная рептилия, раздуваясь, по-прежнему висела на
ноге. Змеи кусают не так, мысленно выкрикнула Ника, ты пиявка какая-то, а не
змея!
Тут Нике послышался смех. «Разумно, — отозвался кто-то у нее
в голове. — И по сути верно. Уже почти все!»
— Все? — переспросила в ужасе Ника.
Сейчас лабиринт погаснет, и дефибриллятор не поможет. Все!
Загадочная галлюцинация на пороге смерти — жаль, ее совсем некому будет
истолковать.
— Все-все, девочка, — мягко сказал вслух низкий мужской
голос, и навалилась долгожданная чернота.
— Что. Вы. Натворили! — отчеканил тот же самый голос, и Ника
поняла, что ничего, оказывается, еще не кончилось.
От одного тона кровь стыла в жилах, и Нике совсем не
хотелось выдавать, что она очнулась. Правда, лежать было мягко и тепло. И,
кстати, сухо. Видимо, кто-то поднял ее с ледяного камня и перенес куда-то —
например, в постель. Зачем отсюда бежать? Разве не сюда она все время стремилась?
Если бы не голос, от которого внутри рождался непонятный
трепет, можно было бы убедить себя, что она лежит в собственной постели.
Вот-вот запрыгнет на грудь требовательный Мурзик, проверяя, не забыла ли она,
кому должна верой и правдой служить. Ткнется мордой в лицо, потребует корма, и
придется вставать, а так охота еще поваляться, раз на работу пока не надо, и…
— Вы же видели, что это не та! — хлестнул кого-то голос.
«Это я не та, — лениво объяснила себе Ника. — Сейчас все
выяснится, и меня вернут домой. Наверное».
— С вашего позволения, сударь, — вкрадчиво мурлыкнул собеседник
первого, — та девушка оказалась несвободна и поэтому, сами понимаете,
недоступна.
«Так разговаривал бы Мурзик, если бы он умел говорить.
Поговори еще, а? Слушала бы и слушала. Мед для ушей. Котичек…» Ника
непроизвольно пошевелила рукой, ища привычное пушистое тепло. Первый голос, который
зазвучал было снова, резко оборвался.
— Она здесь, — отрывисто прозвучало потом. — И что вы мне с
ней прикажете теперь делать?
Ника ожидала ответа с нетерпеливым любопытством. Страх,
который все рос и рос в ней, начиная, наверное, с того момента, когда она
заметила неуверенность Аниты, достиг предельной отметки и схлынул совершенно —
сейчас ей было комфортно и совсем не больно, и даже строгий мужчина,
отчитывающий нерадивых подчиненных, которые перепутали девушек, казалось, не имел к ней никакого отношения.