Яркая вспышка осветила комнату, ужалив по глазам, но я все равно
успел заметить, что бочка у стены сдвинулась. Люк открыт, и из него
тянется рука с зажатой в ней гранатой.
Я только подумать успел, что делать. А Ларс уже хлопал крышкой
люка, первым ударом сломал пальцы, вторым — предплечье, а третьим и
вторую руку, истерично пытавшуюся выкинуть упавшую гранату.
Незнакомец завопил, перекрикивая крики подранка из бойницы, вышел
на самую свою высокую ноту и захлебнулся в раздавшемся взрыве.
Пол тряхнуло, с потолка посыпалась пыль, а в мой щит полетели
брошенные вещи, щепки и тлеющая труха от бочки. Проекция от Леньки
мигнула, перестроилась и показала, что под люком прохода больше
нет. От пожара сразу же стало светло. Призвав профессора, я
подхватил раскиданные кирпичи и, чувствуя себя строителем-ювелиром,
отправил их перекрыть бойницы. Сам подхватил Морака и потащил к
квадратному лазу.
Фальшивая каменная кладка частично развалилась сама, а дальше
помог Ларс. Я подобрал кусок веревки, обвязал Морака за грудь и
нырнул в проем. Тесновато.
По размеру напоминало вентиляционный короб из фильмов про
ограбления в моем прежнем мире, но было сильно грязнее — пыль,
паутина, следу крысиной жизнедеятельности. На стенах непонятная
наскальная живопись, блеклые, едва различимая в отсветах огня,
горящего после взрыва. Колесо, солнце, свастика — какой-то уголок
живописи Перуна и прочих забытых славянских богов.
Но есть шанс, что лаз настолько древний, что даже новые жильцы
не знают про этот ход.
Я пополз вперед, подтаскивая за собой бесчувственного Морака.
Признаков жизни он так и не подавал, только постанывая, трясся в
лихорадке. Особенно во время рывков, от которых также размазывался
тонкий след крови, тянущийся за нами.
Сзади послышалась какая-то движуха. Два новых взрыва, потом
пальба, топот и крики, что мы куда-то пропали. Загремели цепи,
поднимаемой решетки — механизм был где-то рядом за стеной,
настолько близко, что я ощутил вибрацию.
Я ускорился. Видел впереди поворот, до которого было еще как
минимум пять рывков. А сзади уже кто-то истошно вопил, где мы и что
видит нас.
Пришлось ползти спиной. Рывок Морака на себя, поднять ствол
поверх его головы, выстрелить, чтобы не лезли. Снова рывок, снова
выстрелить.
С той стороны либо просчитали мой ритм, либо кто-то там бил
копытом и подгонял народ идти в атаку. Но сначала отстрелялась рука
с «наганом» — два в стену, один в потолок и три над моим скрюченным
в проходе телом. Но потом появилось сразу две, подрагивающих на
вытянутых руках, двустволки. И раздался крик: живыми брать, я с
этой суки сам шкуру спущу!