Остальные среагировали молниеносно, залпом разрядившись в зону
вокруг окошка. Но меня там уже не было. Я сразу же скатился со
стремянки, сиганул в сторону, подкравшись к узкой нише. Выждал
секундочку и отдал команду Ларсу на активацию еще одного арбалета,
закрепленного у дальней бойницы. И уже после выстрела и нового
залпа, выскочил за спиной у сгруппировавшихся бандитов.
Выражение — «у меня лапки» заиграло новыми красками. Дым от
пороха еще не успел рассеяться, а в комнате стало на четыре калеки
больше. И трое уже никогда не встанут.
«...пушка — огонь!» — воскликнул Муха, имея в виду наше
новое оружие: «...управляемость, как у обычного молотка, махай
да бей, а еще и пробивает, и режет, как маленький серп другим
концом…Там еще щитоносцев нет? А то я открывалку не
распробовал?»
Щитоносцев не было, зато прилетела светошумовая граната, за ней
еще одна, а следом в дверной проем вкатилось пулеметное дуло.
Клацнул затвор и под вопли какого-то безумного стрелка, который
уже в предвкушении орал: тра-та-та-та-та, да сдохни же ты, наконец,
гнида… я ударил «лапкой», свернув новенький ствол набок.
Пнул его с ноги, разворачивая в проходе и, перегнувшись через
щит, схватил и дернул на себя стрелка. Щуплый типок с щербатой
мордой и сальными, зализанными назад волосами. Костюм тройка в
полоску, блестящие штиблеты — этакий мерзкий клоп, а не мокрица. Но
точно он. Фамильное сходство с французом бросалось в глаза. Ну,
привет…
«...и не ищи нас больше…» — голова Воробья обернулась,
когда мы выходили из комнаты.
«...Ленька, ты нормальный?» — простонал профессор:
«...как он нас искать будет, ежели он мертвый? Если у него из
уха канделябр торчит? Как?»
«...вот я и говорю, что не надо…» — невозмутимо продолжил
Воробей: «...и правильно, что лапку об него марать не стали,
канделябром так-то тоже неплохо…»
С канделябром случайно получилось. «Гусиную лапку» действительно
пачкать не захотел, а патроны неожиданно закончились, когда за
Мокрицей еще подмога прискакала. Пришлось в закрома лезть, и что
первое под руку попало, тем и попрощался с гостеприимными
бандитами.
Но фобосы еще долго над этим ржали, вспоминая, чей герб там был
изображен. И какое лицо будет у хозяина, когда полиция вернет
пропажу и расскажет, где нашла. Под этот специфический юмор фобосов
я вернулся за Мораком, который уже был в сознании и даже порывался
ползти куда-то мне на помощь.