– Сотый раз в первый класс. Ну ты и пижон, Стародубский.
Послезавтра на тренировке я из тебя дурь-то вышибу…
– Знакомьтесь, кстати, это мама моя и сестра.
Они успели дойти от трибуны и теперь стояли рядом, улыбались и
светились счастьем. Челюсть у Петровича отвалилась прямо как в
мультике:
– Здрасьте…
Забор покрасьте. Я даже засмеялся. Разумеется, Петрович
удивился, ведь он знал меня, как облупленного, знал всю мою
историю, и никакой мамы и сестры в этой истории не было. Он знал,
что родители разошлись, когда мне было десять, а Насте, восемь. Я
остался с отцом, а сестра с матерью. Видеться мы не могли – не то
отец не разрешал, не то суд. Вскоре после этого отец отдал меня в
суворовское училище, сам женился снова, и у него родился ребёнок,
появились новые заботы, а я оказался сам по себе и без матери, и,
по сути, без отца. Получалось, я не видел мать с сестрой уже
двадцать один год.
Когда мне исполнилось восемнадцать, попытался найти их, но
никаких следов не обнаружил. Потом оказалось, что все эти годы они
жили в Бразилии. Очень дальние родственники оставили матери
наследство, и она увезла Настю туда. Она тоже пыталась меня найти,
но отец не говорил, где я, и она, будучи за границей, не смогла
меня отыскать.
– А это вам, – протянула Настя букет Петровичу, – поздравляю с
победой.
Я залюбовался сестрой – такая стройная, ладная, в лёгкой юбочке,
волосы откинуты назад, голубые-преголубые глаза светятся радостью.
Вылитая мать в молодости, точно сошла с той фотографии, что я
хранил все эти годы.
После награждения мама с Настей уехали. Мне нужно было вернуться
на базу забрать вещи и ещё смотаться взять машину. Мы планировали
на пару дней задержаться в Сочи, а потом лететь в Москву.
Договорились встретиться через пару часов в ресторане, пообедать и
утвердить все планы.
Когда я приехал и увидел хинкальную, сразу понял, что было
большой ошибкой назначить встречу здесь. Зря я у Петровича
спрашивал, где можно вкусно и красиво поесть с местным колоритом.
Изысканным вкусом он похвастать не мог. Оставалось надеяться, что
мама с Настей ещё не пришли.
Я забежал внутрь и осмотрелся. Зал был на удивление пустым и
неприветливым, только две женщины средних лет сидели в дальнем
углу. Столы, покрытые клеёнками, выглядели уныло, едой пахло не
очень хорошо, так что оставаться здесь не имело смысла. Я уже
собирался уходить, когда услышал приглушённые звуки возни и
возбуждённые голоса. На всякий случай решил глянуть и направился на
звук по указателям к туалету. Голоса зазвучали громче. Я толкнул
дверь и оказался в узком коридоре, в котором толпилось несколько
человек. Сердце ёкнуло. Там были мама с Настей и ещё три каких-то
урода. Двое из них тащили Настю к двери, ведущей на задний двор, а
один оттеснял маму: