У изверга, что измывался надо мной, не только руки оказались грубыми, но и голос – низкий, хриплый и неприятно вязкий. И всё же перепутать его с мужским было сложно. Да и глаза, что я усиленно таращила в ожидании, когда мутные пятна примут более чёткие очертания, бесстрастно подтвердили: передо мной женщина.
Высокая, широкоплечая и мускулистая, как мужик-молотобоец, с огромными ручищами. Странные кожаные доспехи очень хорошо подчёркивали мышечный рельеф перекачанного торса и по-женски выпуклую грудь.
На бёдрах доспех превращался в короткую юбку с разрезами, плотно облегающую не менее мощные ляжки. Тёмные волосы были сбриты почти под бобрик, что только добавляло бабище мужеподобности. Перекошенное в зверском оскале грубоватое лицо усиливало отталкивающий эффект.
И эта рожа самодовольно ухмылялась мне в лицо.
Зубы заныли от желания вцепиться ей в глотку или хотя бы от души врезать в ответ. Оттолкнуть, растоптать, хоть как-то попытаться защитить себя. Но, увы, я была надёжно прикована к каменной стене. На ногах тоже ощущалась металлическая тяжесть, а моя попытка хорошенько лягнуть самоуверенную тварь только ещё больше её разозлила. Цепи противно звякнули о камень, а нога едва ли приподнялась на десять сантиметров.
– О, вижу, тебе не терпится продолжить? Так я не против, – предвкушающе протянула эта погань, растягивая рот в мерзкой гримасе и делая шаг назад. Живот повело от ужаса.
Она взмахнула рукой, и по полу, рядом с моими босыми ногами, ударил длинный хлыст. Потом ещё раз и ещё, с каждым замахом на пару миллиметров приближаясь к оголённой коже. Перекачанная тварь мастерски владела своим оружием и наверняка знала толк в пытках.
Смуглая кожа блестела от пота – надо же, как старалась мразь! Но больше всего меня поразили её глаза. Маслянистая чернота радужки буквально бурлила направленной на меня ненавистью!
– Страш-шно? – прошипела тварь, занося руку для нового удара, и я понимала, что в этот раз гибкое чёрное «жало», уже пропитавшееся моей кровью, достигнет цели.