Отдохнув минуту, я поднялся и отправился в усадьбу. Душ,
завтрак, библиотека – пока мне никто не мешает и особо не задевает,
нужно пользоваться доступным временем. Почти всё свободное время за
прошедшие девять дней я провел в библиотеке. Всё-таки, в этом мире
не было ни кардинального принятия христианства, как абсолютной
религии, здесь не было привычной для меня революции, Великой
Отечественной Войны, девятое и первое мая здесь были просто днями в
календаре. Зато были другие даты и события. И если память Матвея
помнила хотя бы даты, то истории их возникновения в большинстве
своём молодого человека не интересовали. Ну а мне было о-о-очень
интересно.
Быстро приняв душ и сбежав в столовую на первом этаже, я прошел
в кухню, где Марфа Петровна уже исполняла другую песню.
- Доброе утро, Марфа Петровна! – Я улыбался во все тридцать два
белоснежных зуба.
- Доброе утро, Матвеюшка, только рано ты сегодня вновь. Так
совсем себя загоняешь, конь ты мой ретивый. А как сляжешь от
слабости со своими побутками ранними? – Улыбнулась «добрая версия
домомучительницы Фрекен Бок».
- Дело молодое, сейчас и не такое провернуть могу. – Я продолжал
улыбаться, - дозвольте отзавтракать с вами?
Хоть я и внук главы рода, а, по сути, в текущий момент
единственный мужчина рода в поместье, всё же кухня – царство Марфы
Петровны, она здесь и царица, и королева, и владычица морская, даже
дед спрашивал у нее разрешения, если не хотел идти в столовую, хотя
он, скорее всего, спрашивал разрешение только из уважения, но кто я
такой, чтобы ломать сложившиеся традиции, да и Марфу Петровну в
доме любили, ценили и уважали. Что мне стоит уважить женщину?
- Дозволяю, молодой человек, как не дозволить барину молодому. –
Хитро прищурившись, ответила Марфа Петровна, вытирая руки о
передник, - сегодня по расписанию твоему, каша овсяная на молоке с
ягодами лесными и маслом сливочным, творог, чай черный.
Наша чудо-женщина поставила передо мной поднос с двумя
тарелками, маленькой вазочкой и кружкой парящего черного чая,
всё-таки для Марфы Петровны я так и оставался мальчишкой, поэтому
она добавила к завтраку вазочку со смородиновым вареньем.
Чудо, а не женщина! Я начал завтракать, а Марфа Петровна взяла
вторую кружку чая и присела напротив.
- Ох, Матвеюшка, смотрю на тебя и диву даюсь, шестнадцать зим
уже прожил, и ладно бы, но как Небесное Покровительство принял, так
как изменился, вроде бы и ты, да и не ты одновременно. – Сказала
она с улыбкой, глядя на меня.