Точно зная, что мне следует вернуть подарок отправителю, я всё
же не удержалась и решила примерить потрясающее украшение. Всего
разок. Просто посмотрю, как оно на мне смотрится, а потом
обязательно сниму.
И я подхватила невесомую цепочку, поднесла к телу и защёлкнула
замочек... Щелчок! Слишком звонкий и громкий для такого маленького
украшения. И тепло, приятным покалыванием разлившееся по всему
телу.
Уговаривая себя не впадать в панику, я попыталась открыть
замочек. Раз, второй, пятый. Перекрутила цепочку наперёд и
попыталась вновь, глядя на крепление и точно видя, как оно
наплевательски игнорирует мои попытки его открыть.
Оно не снималось!
Вечный Тлен!
Подскочив, я подбежала к свече, зажгла огонь и негодующе
позвала:
– Нэрен!
Тишина. В смысле, потрескивание пламени и всё!
– Я знаю, что ты меня слышишь, зараза бессовестная!
Издевательское потрескивание огня.
– Гадство! – психанула так легко и глупо угодившая в ловушку
я.
И услышала насмешливое:
– Вернуть тебя домой или предпочитаешь идти три часа через
незнакомую пустыню под палящим солнцем?
Ну вот не гад ли?
Мрачно поглядев на свечу, я взяла и затушила её.
Выйдя из шатра, увидела намара Дваджа и мрачно воззрилась уже на
него.
– Координаты написал, – понятливый оказался мужик, приблизился и
протянул мне листок с информацией.
– Спасибо, – поблагодарила, чуть смягчаясь.
Дракон сначала кивнул, а потом молча указал мне на небо. Подняв
голову, прищурилась, вглядываясь в голубые безоблачные небеса, и с
очень большим трудом разглядела высоко-высоко над нам три плавно
кружащие точки.
– Ночью прилетели, – сдал намар. – Из моих ребят патрулировать
некого.
То есть, эти за мной следили.
– Спасибо, намар Дваджа, – поблагодарила куда искреннее, – за
всё.
Мужчина кивнул, на миг прикрыв глаза, и вдруг спросил:
– Шумят, что в городе, – кивок за мою спину, – вчера кто-то
напал на Серебряного дракона.
Это не было вопросом, потому я и не стала отвечать, молча и
невинно глядя в тёмные глаза мужчины.
– Понял, – хмыкнул он. Говорю же, понятливый мужик. – Будь
осторожна, девонька. Серебряные обид не прощают.
– О, этот не простит вовек, – заверила мрачно.
Он хотел промолчать, но любопытство вещь безжалостная:
– Чего сделала? – поинтересовался хитро и предвкушающе.
Да, не любят тут религиозников. С другой стороны, тут скорее
вседозволенности не терпят.