- Вот и я говорю что доктор у нас хреновый – послышался голос
соседа – лекарств то никаких, хлорид натрия только вливают, а нам
антибиотики нужны и обезболивающие.
- Скоро принесут – обнадежил я его – меня вот сейчас так
обезболило, что думал вокруг все хрустальное и вмиг все
развалиться.
- Привиделось чтоли? – заинтересовался сосед.
- Привиделось, так привиделось что чуть не забыл как
разговаривать.
- Хорошая значит дрянь – обрадовался болезный.
- Сестра, сестра – закричал он во весь голос.
- Что случилось? – чепчик медсестры сдвинулся на бок и смешно
завис на одной заколке.
- Больно очень, вколи то же что и мальцу. Ему помогло, мне тоже
поможет.
- Лекарства врач прописывает – сама только кетанол могу
сделать.
- Не надо кетанол, зови врача, а то богу душу отдам ей богу, так
больно. Морфия может чуть найдешь, для таких обожженных как мы
должно же быть.
Я перестал слушать препирания соседа и молодой медсестры.
Реальность вокруг меня снова начала дрожать. Отгородившись от шума
я стал медленно делать дыхательную гимнастику. Вдох-выдох,
вдох-выдох. С усилием стабилизируя контуры расплывающиеся перед
глазами.
- Этому тоже вколи – прозвучал озадаченный голос, пришедшего на
зов медсестры дежурного врача – вы им обезболивающее вообще не
даете? Все доложу Семен Андреевичу, так и знал что Вернадский снова
за свое принялся.
- У нас все по назначению – отбивалась медсестра уже от
доктора.
Мне же вдруг стало хорошо, дрожание пропало и я вдруг увидел
установленную систему с трубкой к моему катетеру в руке.
Ночь пришла неожиданно. Гнетущую тишину разбавлял мерный храп
моего соседа по палате.
Дрожание окружающего накрыло скачком, вибрации были настолько
сильными, что смазывали контуры проема дверей и окон.
Резкий выброс, словно летишь в омут, холодный вакуум,
вытягивающий и выворачивающий наизнанку и резкая остановка.
Четкость картинки вокруг поражала своей детализацией. Сумеречное
место, пологая равнина без какой бы то ни было растительности.
Картинки с луны очень даже походили к описанию того, что было
передо мной. Воздух с примесью едкого железа, по другому не
объяснить сигналы шедшие в мозг от взбунтовавшихся рецепторов
обоняния. Абсолютная тишина. Звенящая и пугающая. Оглянувшись, я
увидел длинную серебристую полосу уходящую в даль и громаду черного
прямоугольника, в которую она уходила.