В одночасье разрушилось единство
гордого народа великих кузнецов. Началась отчаянная борьба за
власть. Аристократы поливали друг друга грязными словами, обвиняли
во всевозможных грехах. Каждый из знатных родов возжелал посадить
на престол своего родича и не допустить подобного со стороны
конкурента. С каждым часом королевство мастеров погружалось в
пучины хаоса и раздора. Палач, вестник Тора Одинсона, не видел
необходимости вмешиваться. Он здесь чужак. К его словам никто не
прислушается. Скурдж по своей природе – воин, охотник. И теперь у
него появилась новая добыча, которую необходимо поймать и
допросить. А дипломатией пусть занимаются мудрые девы из свиты
царя.
***
Ситуация полностью вышла из-под
контроля. Измученный непрекращающейся погоней Огун брёл по
каменному лабиринту. Ноги едва слушались и постоянно спотыкались,
доспехи на левом боку вана были пробиты, а из глубокой раны
вытекала кровь, оставляя позади жуткий след, по которому шли
преследователи. Вечно хмурый и немногословный воитель уже не
надеялся на спасение. Довольно скоро алчущие возмездия
преследователи настигнут беглеца, и его жизнь бесславно
оборвётся.
Огун окончательно потерял счёт
времени. Сколько он потратил на безуспешные попытки добраться до
поверхности? День? Может два? Или больше? Не имеет значения, ведь
зачарованный лабиринт из петляющих каменных тоннелей не желал
отпускать убийцу короля гномов. Цареубийца уже не в первый раз
вступает в бой с погоней, отправленной за его головой. Но на этот
раз бой станет последним в жизни изгоя.
– Ну что? Скоро и я лишусь своей
головы, Эйтри. – Темноволосый воин поднял седую голову мёртвого
короля и начал разговор, глядя в остекленевшие глаза мертвеца. – Не
повезло. Кристаллы с заточёнными горгульями-тенями истрачены на
ловушки во дворце. Как думаешь, кто сразит меня в бою? – Голова
мёртвого старика оставалась безмолвной. Раненный воин горько
усмехнулся и бросил свой трофей на звук приближающихся шагов.
– И снова здравствуй, презренный
Огун. – Из теней извилистого коридора вышел широкоплечий Палач в
сопровождении Бальдура. – Ты обезглавил короля гномов. Не желаешь
поведать о судьбе младшего сына царя Асгарда перед собственной
смертью?
– Ха! У этого ублюдка лишь одна
судьба –
страдать так же, как страдал
мой народ! – Ранее незамутнённые глаза
давнего друга старшего сына Всеотца отныне представляли собой
жуткие провалы в бесконечную тьму. От чёрных доспехов с
многочисленными прорехами и следами ударов зачарованным оружием
начал исходить густой дым, что вскоре уплотнился достаточно, чтобы
превратиться в малое чёрное облако и скрыть за собою фигуру
беглеца.