В то время как леди Сиф, занималась поиском швеи, готовой
выполнить любой каприз девушки, и присматривалась к наиболее
известным и популярным скальдам, уровень мастерства в сочинении и
исполнении поэм и песен которых будет подчёркивать весомость
свадебного торжества, Бог Грома проводил сутки напролёт в поисках
неведомого врага, что угрожал будущему Асгарда. И не находил. В
обозримом пространстве, над которым распространялась власть
Золотого Города, и далее целеустремлённый Тор не мог выявить столь
могущественную угрозу, что привела младшего брата царя в ужас и
вынудила пойти на самопожертвование.
– Брат, сколько себя помню, мы всегда неразлучны, так почему ты
бросил меня? – В отчаянии Тор рухнул на диван, установленный
специально для краткого отдыха венценосной особы. Спустя пару минут
спасительного забытья от тяжких и невесёлых дум молодой царь
услышал тихий голос, знакомый с малых лет. Голос, который он не
слышал уже несколько тяжёлых дней, и которому сейчас был рад больше
всего на свете.
«Скажи теперь
Скажи мне точно,
Как всё это понять?
Какой-то странный зверь
Живёт внутри меня».
– Брат!? Ты вернулся!? – Обрадованный громовержец открыл глаза и
увидел, как у раскрытого окна стоит напряжённая фигура младшего
брата и вполголоса напевает печальную песню.
«Я уничтожен, уничтожен,
Есть лёд, но нет огня.
И на исходе дня
Твоей улыбки дверь.
Иду вперёд я не спеша,
Мне тяжело дышать».
– Локи. Что случилось, ответь мне! – Продолжил попытки
достучаться до внезапно появившегося родственника ничего не
понимающий Тор.
«Не разрушай, нет, не разрушай!
После будет жаль,
Стой!
То сильный я, то слаб весьма,
Спокойный, но схожу с ума,
В смятении моя душа».
– Локи! Доверься мне, я же твой старший братишка! – Не сдавался
юный царь.
«Я здесь, я стою, я один в кругу
порочном,
Душа пуста, мир вокруг непрочный.
Не усложняй же и не ищи меня.
Я знаю точно,
В придуманный мир я попал
невольно,
Теперь не хочу тебе делать больно,
Но иногда ты вспоминай меня
Таким, каким был я».
– О чём ты говоришь? Прости, но я не понимаю! – Тор попытался
подойти и крепко обнять вернувшегося брата, но тело совершенно не
слушалось его. Движения были замедленны до безобразия, а мышцы –
тяжёлыми и непластичными, словно зачарованная сталь.
«Я в одиночество вплетён,
Как в странный и безумный сон,