Кэсси потянула меня дальше, споткнулась. Я ликовал.
– Мы с Райаном вели урок самообороны у них в школе. Она, видимо, на меня запала. Ну и, конечно, собрала все слухи о моей бурной личной жизни. Уроки закончились, а через неделю она заявилась ко мне в кабинет в одном плаще и попросила... Ну ты понимаешь.
– Ничего себе, – икнула Кэсси. - Обалдеть.
– Ага, я так и обалдел, когда она сказала: «Возьми меня прямо на столе, Алан». Я навечно запомнил ее слова.
– И что ты сделал? – лицо Кэсси вытянулось. Но моя морда в тот день была еще более... продолговатой.
– Отвез домой и сдал родителям. Но эта зараза убедила их, а потом и весь город, что я лишил ее невинности. На капоте машины, на берегу океана. Я говорил - детишки все такие романтики, – нервный смешок вырвался из моего горла.
Кэсси мотала головой, словно пыталась уложить в мозгах весь этот сюр.
– Но... но ведь ребята в участке видели, что она сама пришла.
– А толку? Их версия казалась скучной, а я в ней слишком правильным. Да и Дженнифер отлично прикидывалась овцой. Потом она всем рассказывала, что я хоть и смазливый кобель, но полный скот. Наобещал бедняжке любовь до гроба и свадьбу. Короче, теперь весь город считает меня совратителем малолетних. Ну, а приятели Джейсона – это просто фронт сопротивления и защиты угнетенных.
– Поэтому он так, тогда в баре... О, боже... – она опять остановилась, взглянула на меня снизу вверх. – Алан, прости, я такое несла.
– Да брось. Было даже весело. Особенно, когда я вернулся, – я хохотнул, вспоминая обескураженную моську Кэйла-младшего. – Самое паршивое, что он намного больше хочет достать меня, чем защитить своих. Для него я всегда буду паршивым выскочкой, который ежедневно оскорбляет своей задницей святое кресло шефа Формана.
– Это не так! – истово проговорила Кэсси, снова останавливаясь. – Почему ты не бросишь все это дерьмо?
Я только руками развел. У меня не было ответа, кроме: «Мне нравится моя жизнь в Сэнди, несмотря на все, что произошло». Она аккуратно освободила свою ладонь и подошла к перилам, обняв себя руками. Солнце уже село, и ветер от реки стал совсем холодным. Кэсси верила мне. Верила и злилась. Даже от ее затылка сейчас исходила какая-то особенная злость и трогательная серьезность. Я пристроился позади нее, упершись ладонями в перила.