-Уже, - краем глаза я увидел, как отворяется ведущая в мой
рабочий кабинет дверь, обязанная быть закрытой на три замка и
засов. И машинально сказал в трубку первое, что пришло в голову. И
только потом выронил разразившийся воплями сестры телефон и
бросился к ближайшей стене, срывая с неё массивный автоматический
дробовик, официально числящийся охотничьим ружьем. Видимо выпускали
такие специально для отстрела бронированных уток, мутировавших
обратно в динозавров. Причем оружие висело заряженным, пусть даже
хранить его подобным образом было неправильно и слегка опасно.
-Эээ…Привет, - несколько нервно улыбнулась мне девушка в
коротком фривольном платье и белой полураспахнутой блузке, очень
похожая на одну из моих горничных. А может быть и в самом деле
являющаяся таковой. Все-таки прислуга, которую я менял раз в пару
лет, обходилась в плане временных и финансовых затрат намного
дешевле обычных любовниц, даже с учетом подарков и ооочень высокой
тарифной ставки, которую девушки тем не менее полностью
отрабатывали. К тому же трехэтажный особняк, расположенный на
границе одного из последних внутренних районов Москвы, не
застроенного высотками и стоящий через дорогу от крупного и всегда
полного вооруженных людей отделения полиции, было очень
проблематично содержать в чистоте своими силами. Да и готовить я
никогда не любил, хотя и умел. Вот только сегодня ни одна из
девушек приходить была не должна! И я готов поклясться, что помню,
как запирал дверь на засов! – Не мог бы ты опустить свою пушку, а
то меня это ружье чего-то нервирует?
-Гдах! – Я нажал на курок, посылая дюжину крупных свинцовых
шариков в сторону твари, принявшей обличье горничной. У девушек,
которые периодически навещали мою холостяцкую берлогу и заодно
наводили в доме порядок, было несколько обязательных правил
поведения, нарушение которых грозило немедленным увольнением и
крупным штрафом. Не входить в мой рабочий кабинет или спальню. Не
пугаться боевого оружия и уметь хотя бы на любительском
уровне обращаться с развешанным по дому тут и там арсеналом. При
виде своего нанимателя с чем-нибудь опасным в руках немедленно
начинать раздеваться и молча становиться на колени…Да, из-за
последнего правила они считали меня чокнутым извращенцем, но я
принимал к себе на работу лишь тех, кого подобное заводило. Или, по
крайней мере, они старательно симулировали свое возбуждение, не
допуская особой фальши.