— Не волнуйся, дорогой, — игриво шепчет Ада, — тебе, как
высокородному, предложат повеситься. Потом объявят о скоропостижной
смерти, делов-то…
Я не отвечаю и надвигаю на запястье серебряного змея. Сегодня
мне нужен был максимум защиты и максимум памяти. Поэтому агисхьялмы
наносил не только я, но и мнемоник. Причём последний играючи пустил
на них память доспехов целей, а не свою личную. Видимо, в этом и
отличие самоучки от профессионала, не иначе. Вокруг же кипит
рабочая суета.
— Кимвер, проверь батареи «стрекозы»! Проверил? Тогда чего без
оружия?
— Выставляем настройки плазмы. Пучок девяносто-девяноста,
мощность тридцать.
— Ещё раз уронишь гранаты - выкину с ладьи!
— Харон, - стучу по "ракушке" я, - как выбросишь — дуй в зону
ожидания. Но потом веди себя спокойно.
— Не боись, первый, — трещит в ответ пилот, — не в первый раз
шпилевиков сбрасываю. Ежели что — отболтаюсь.
— Давай отсчёт по точке. А ну, татьба, готовность! Пикирующая
схема!
— Готовность двенадцать.
— Даю отсчёт! Десять! — отсек наполняется гудением «стрекоз».
Девять! Восемь!..
К моему облегчению, уже на «семь» мои соратники заканчивают
приготовления и напряжённо вглядываются в открывающуюся аппарель.
На «пять» загораются жёлтые сигнальные лампы. На «четыре» —
выталкивается заполненная бетоном и гравием бочка, выполняющая роль
«бомбы». Если Фёдор Иванович неверно рассчитал точку сброса или
Харон промажет мимо неё — нам хана.
— Один! ПОШЁЛ ПОШЁЛ ПОШЁЛ!
С матами и прибаутками (но без криков) Филлион, а за ним —
Балагуровы, Уары и «почти Уары» выбрасываются в тьму. Наконец,
прыгаю и я. Железо бронекостюма проецирует в забрало контурный
рельеф хранилища, и я быстро нахожу характерные строенные жалюзи.
Через пару секунд свободного полёта подо мной раскрываются первые
крылья, затем — сразу несколько других. А остальные? Разбились?
Отметаю мысли как лишние и активирую свою «стрекозу». Торможение
рвёт меня вверх, но я вижу, как бочка сминает жалюзи, как бумагу и
улетает вниз. Корректирую траекторию и залетаю за Филлионом и ещё
шестью бойцами, попутно убедившись, что попали все из них.
Ещё полторы секунды замедляющегося спуска — и сканеры, пискнув
напоследок, отключаются, словно говоря — «у нас тут нет власти». Я
огибаю бочку, наполовину торчащую из плиток пола, и спокойно
приземляюсь, оглядываясь в пробежке. За мной слышен тихий гул и
ругательства продолжающих снижение Балагуровых. Фонари не добивают
до верхнего свода — и их быстро гасят, чтоб не привлечь внимание к
происходящему во тьме… хотя нет, не совсем тьме.