— В данный момент ни помочь, ни
помешать вам я не могу. — пожав плечами ответил я. — Скажу лишь что
наша фракция в обеих палатах будет внимательно следить за вашими
предложениями и действовать по обстоятельствам.
— Вы наследник престола. —
нахмурившись ответил Петр, который явно хотел себя хоть частично
обезопасить перед узким кругом высших лиц государства.
— Пока только наследник. — пожал я
плечами. — Но даже когда я займу трон, надеюсь не превратиться в
деспота, который ни во что не ставит своих советников и опытных
людей, на которых держится государство. У нас давно уже не
абсолютная монархия, господа, и я это уважаю.
— Учитывая количество верующих в вас,
как в Святого, ваше высочество, вполне возможно, что до возвращения
абсолютизма не так уж и далеко. — усмехнулся Мирослав. — Я и сам,
признаться, то и дело думаю, когда у вас вновь над головой нимб
загорится.
— Вот как нужно будет выжечь
пятнадцать гектаров божьим гневом, так и загорится. — ничуть не
смущаясь ответил я. — Что же до верующих, надеюсь для вас это не
станет проблемой. У нас государство светское, многонациональное и
многоконфессиональное. Но на святого я никак не тяну, у меня одних
законных супруг три, а это не очень по-христиански.
— Зато в мусульманских странах весьма
и весьма уважаемо. — заметил Боженов. — Я слышал многие правители
только и ждут, пока вы станете правителем и объявите ислам, чтобы
прислать своих дочерей в жены, или хотя бы в наложницы.
— Боже упаси. — отмахнулся я. — Тут с
тремя-то не знаешь, как справится.
Министры и генералы понимающе
заулыбались, хотя с самым младшим из них у нас разница была лет в
двадцать пять. К счастью, самый сложный, с политической точки
зрения вопрос удалось обратить в шутку, но это никого не убедило.
Из-за появления военно-религиозного ордена будущая церковная
реформа назревала всё сильней, и никому из бояр и дворян не
хотелось терять свои силы.
Одно дело, когда ты младший сын,
дальний родственник и по сути ну почти такой же аристократ, как и
император, что лишь самый первый среди равных. И совсем другое,
когда он божий ставленник не с формальной, а с вполне практической
точки зрения. Возрастания религиозной истерии не хотел никто кроме
церкви. Но патриарх, в отличие от Петра никакого ответа мне не дал,
и это сильно нервировало.