Чуть опоздав, за телом, у
троттлиста отключился и разум тоже, и он упал навзничь, подняв тучу
дорожной пыли, и на этот звук наконец обернулись все остальные
присутствующие. Включая и того, что тащил что-то тяжелое с той
стороны автобуса. Он как раз вытащил это «что-то», и я смог
рассмотреть, что это было.
Или вернее «кто».
Потому что это был водитель
нашего автобуса, человек, который привез нас сюда. Тот, кто
совершенно точно не был ни в чем виновен и который просто оказался
не в том время ни в том месте. И, судя по тому, что его глаза были
закрыты, а дорожная пыль за ним была черна и жирна от крови, это
было последнее место в его жизни, в котором он побывал.
Пожалуй, я передумал. Мне
хватит и одного «языка», самого первого. Остальные мне не
нужны.
Я сорвался с места даже
раньше, чем троттлисты успели что-то сделать. Прыгнул на
ближайшего, занося над головой взятый обратным хватом нож, и
троттлист заслонился рукой, дымный доспех на которой взбурлил,
разросся в стороны, закрывая противника полупрозрачным, но
наверняка прочным щитом.
Только я не собирался
долбиться в этот щит.
Вместо этого снова взрезал
перед собой пространство еще в прыжке, резким ударом сверху вниз, и
канул в Изнанку. Изогнулся в воздухе, приземляясь не на противника,
а рядом с ним, распрямился и оказался у него за спиной — там, где
между лопаток чернела печать Вальтора. Точно в том же месте, что и
у предыдущего врага.
Выход из Изнанки, тычок
сложенными щепотью пальцами, напряжение воли, собирающей цветную
ману в отточенное до уровня рефлексом плетение — и печать
распадается, а доспех развеивается в воздухе, как настоящий
дым.
А следом — острие моего
кинжала, не замечая никакого сопротивления, проникает под левую
лопатку противника, одинаково легко рассекая ребра, мышцы и
сухожилия. И сердце.
Подняв правую ногу, я ударил
стопой под колено врага, заставляя его стать на две головы ниже,
вырвал из спины кинжал, развернулся и снова вспорол пространство,
уходя в Изнанку.
В спину мне полетело что-то
яркое, что я заметил лишь краем глаза, но через разрыв в
пространстве не последовало — исчезло, растворилось в тот же
момент, как пересекло границу меж мирами.
Я же, стараясь не обращать
внимания на холод, который снова накинулся на меня и уже покусывал
кончики пальцев и мочки ушей, в два прыжка преодолел расстояние до
того троттлиста, что тащил тело водителя, и снова выпрыгнул в
реальность у него за спиной.