А не пошли бы вы все! Да, у меня есть грудь. И я не собираюсь
скрывать этот факт.
Тут реально весело. Мне нравится. Но замутить не с кем. Все
мужики либо откровенно пялятся, либо упорно отводят глаза. Видимо,
я их ослепляю. А у меня в голове постоянно звучит голос Никиты:
“Сиськи - это единственное, что в тебе есть хорошего”. Мудак!
Знает, как меня все это достало. Бьет по больному…
Кстати, почему я о нем думаю? Я должна веселиться!
- Привет, Багира! - раздается позади меня приятный мужской
баритон.
Багира? Так меня мог назвать только тот, кто знает с детства. И
кто хочет сделать мне приятное. Потому что эту кличку я придумала
сама. Во дворе же меня звали либо Носорожиха - из-за брата, либо
Маша Два батона - по понятной причине. За второе я убивала без
предупреждения. И прикапывала в клумбе. Там немеряно детских
трупиков… Ладно, шучу.
Голос не узнаю. Резко оборачиваюсь. Вау. Какой красавчик!
Широкие плечи, аккуратная борода, стильный костюм… Я аж залипаю. И
чувствую приятное покалывание в кончиках пальцев, которое у меня
иногда случается в присуствии охеренных мужиков. А потом до меня
вдруг доходит: да это же Пашка Кабан!
И флер привлекательности сразу развеялся. Невозможно восхищаться
мужчиной, которого помнишь неуклюжим прыщавым подростком,
влюбленным в тебя по уши.
- Привет, Паш. Как дела?
- Все пучком.
Этот смотрит мне в глаза. Но и его взгляд медленно сползает.
- Классно выглядишь, - говорю я.
- Я? - удивляется Паша. - Это ты просто вау! У тебя такие…
Его глаза все же падают в моё декольте.
Если еще и он что-нибудь скажет, про мои сиськи, я его убью. И в
прикопаю вон в той клумбе.
- Прикольные шары, - заканчивает Кабан.
Маруся
Мое колено резко дергается вверх. Само. Это просто рефлекс.
Привычная реакция на хамство.
Но у Кабанчика, оказывается, рефлексы острее и стремительнее. Он
ставит мне блок, кажется, еще до того, как успеваю осознать, что
происхоидит. Мое колено впечатывается в его ладонь. Он обхватывает
его. А другой рукой крепко держит меня за талию - чтобы я не упала.
Мы с ним как будто танцуем танго.
И в это же самое время я вижу, как в небо взмывает сотня
разноцветных шаров… Огромных, ярких, расцвеченных всеми цветами
радуги. Блин. Он что, про них говорил?
- Пусти, - дергаюсь я.
- Если скажешь, что больше не будешь.
- Я больше не буду.