Иван Иванович вон тоже думал, что
схватил бога за бороду. Пусть теперь выкручивается. За то, что он
как-то навредит моим в том мире, я не переживал. Иваныч кто угодно,
но не дурак.
Уже в машине, вспоминая прошедший
вечер, я понял, что мне весь вечер не давало покоя. Чарли, который
едва не набросился на Валентину там, в Мытищах, здесь, дома, только
что на колени к ней не забрался. Какая жалость, что этот шерстяной
засранец не умеет говорить!
* * *
Оказавшись вдруг в совершенно
незнакомом месте, на краю большой, окружённой забором,
стройплощадки, Иван Иванович расхохотался. Его как мальчишку,
обвели вокруг пальца! Самого сделали курьером!
Но оглянувшись, он вдруг понял, что
его никто не встречает. Да и место прорыва аномалии выглядело
случайным. Не похоже на тайную операцию.
Дальше ждать он не стал. Спрятав
оружие, он в первую очередь поспешил избавиться от приметного ведра
с флажком. Оторвал плёнку, достал термос, из него телефон, а ведро
и всё остальное забросил в траву, росшую за забором. И зашагал в
сторону центра Москвы.
Что делать, он пока не придумал. Надо
припрятать пистолеты. Он не мог вспомнить навскидку, рассказывал ли
Алексей про правила ношения оружия, но даже если оно свободное,
какая-то бумага всё равно должна быть. И вряд ли корочки сойдут за
такую бумагу.
Мысли прервал телефонный звонок.
Звонил телефон Алексея, и надпись на экране недвусмысленно
сообщала, кто абонент.
— Лёша, Лёшенька, неужели это ты??? —
раздался в трубке женский голос.
— Здравствуйте, Ирина Владимировна, —
Иван Иванович даже остановился посреди пустынной улицы. — С
Алексеем всё хорошо, не переживайте. Меня зовут Иван, я коллега
Алексея, вместе работаем. Мне надо вам многое рассказать, но есть
проблема… У меня нет ни документов, ни денег. И я в Москве.
— А я-то уж подумала, что Лёшенька
вернулся, — женщина даже не пыталась скрыть разочарование, в трубке
было слышно, как она всхлипывает. — Я сейчас позвоню нужному
человеку, и он что-нибудь придумает. Ждите звонка.
Утро дня
соревнований началось… с очень приятной разминки. Натерпевшись за
все эти месяцы, мы просто не могли отлипнуть друг от друга. Нам всё
время казалось, что если встанем, займёмся делами, то всё, потом
уже не будет ни времени, ни возможности для себя. Да и пережитое
накануне давало о себе знать. Ночью-то мы сразу вырубились, зато
утром… А ещё очень грела мысль, что за нами больше не будет никто
следить!