— Идите. — сказал я Крэббу и Гойлу и направился к Поттеру.
Некоторое время мы спускались в молчании, комментарии подавляющего
большинства гриффиндорцев вызывали у меня одно конкретное желание —
побиться головой о стену.
— Вы видели, как он третьего паука? Раз — и всё! — выдохнул
кто-то.
— А пытка? Мне показалось, я слышал писк! — отозвался
другой.
— Пойдем отсюда. — процедил я, не выдержав. Идиоты! Мерлин,
какие же они идиоты… Поттер молча ускорил шаг. На обед мы не пошли,
вместо этого скрывшись в уже привычном заброшенном классе. Я бросил
рюкзак под ноги, но никак не мог успокоиться. Мысли перескакивали с
одного на другое. Как Дамблдор мог разрешить что-то подобное?! И
главное, что теперь делать?! Мне определенно нужно написать письмо
отцу. Маме не стоит, она может отреагировать излишне
эмоционально.
— Малфой. — подал голос Поттер. Я прекратил ходить и уставился
на него. — Зачем он это сделал, как думаешь?
— Понятия не имею. — выдохнул я, нахмурившись. А действительно,
зачем? Впечатлить четверокурсников? Или за этим стояло что-то ещё?
Ненавижу ощущать себя глупым! Но сейчас мне явно не хватало
сведений. Спохватившись, я мысленно дал себе подзатыльник. — Как
ты, Поттер?
— Понятия не имею. — с точностью скопировал мою интонацию Поттер
и даже пожал плечами. Некоторое время он молчал, потом медленно
начал говорить. — В прошлом году, встретив дементора в поезде, я
слышал.
— Что слышал? — уточнил я.
— Их. Родителей. И Воландеморта, перед тем, как они умерли. —
каким-то механическим голосом ответил Поттер, я нахмурился, в
очередной раз обозвав себя последним болваном. — А теперь, увидев
это, я… Я не знаю, Малфой. Правда не знаю, что я по этому поводу
чувствую.
— Извини меня. — повторил я, вздохнув. Поттер недоуменно на меня
посмотрел. — За прошлый год. Мерзко это всё.
— Забудь — махнул на меня рукой гриффиндорец и по привычке
взъерошил волосы. — Как думаешь, что теперь будет?
— Не знаю. Но вряд ли что-то хорошее. — отозвался я. — Но
вообще-то нам нужно зайти в Больничное крыло.
— Зачем? — удивился Поттер. — Заклятья же накладывали не на
нас.
— За успокоительным. — вздрогнул я от подобной перспективы.
Потом вспомнил оговорку Грюма, и настроение у меня непостижимым
образом испортилось ещё больше. — И умиротворяющим бальзамом. —
добавил я.