Говорить я больше не могла. Уронила телефон и захлёбывалась слезами, крича на русском:
— Мамочка! Мама! Помогите! Пожалуйста! Кто-нибудь!
Не помня себя, выдрала из пазов весло и начала лупить им по воде, где только могла достать, протыкая море, как ножом, поднимая брызги… или это от резких движений разливались дождём слезы...
Не могла бы сказать, сколько длилась моя агония, пока я вымоталась и положила голову на бедро Энвера, совершенно обессилевшая, сжавшись от страха в комок. Даже не среагировала, когда мужчина слабо коснулся моих волос пальцами:
— Держись… Найди пистолет… не подпускай никого, кроме Толги...
— Как я тебя ненавижу… — прошептала в ответ. — В кино с такими ранами дерутся, а ты как труп лежишь — бери и добивай тебя. А всё строишь из себя крутого мачо. А сам только над невольницами издеваться и можешь. Вот что мне помешает застрелить тебя, а? — спросила и поняла, что Энвер ничего не понял, потому что эту чушь я несла на родном русском. — Да пошёл ты… — психанула на турецком, раздосадованная, что душещипательная речь прошла впустую.
Я снова взяла телефон, чтобы посветить и найти пистолет, и увидела, что вызов не сброшен — на том конце всё ещё слушали. Поднесла телефон к уху:
— Алло…
— Успокоилась? — будто с облегчением спросил Толга. — Кто стрелял и где он сейчас?
— Я не знаю. Трое утонули, кто-то уплыл. Я видела троих на катере, и одного Месут отправил с нами.
— Видишь что-нибудь? Огни?
Я слышала на заднем плане какой-то шум и громкие злые голоса, показавшиеся мне знакомыми. Закрутила головой, вглядываясь в невидимую линию горизонта.
— Нет!
— Найди ракетницу — нужен свет, чтобы найти вас.
— Сейчас сбегаю в магазин! Ты идиот? — заорала.
— Делай что говорят! — заорал Толга, и я услышала хлопок двери машины и визг покрышек — он явно не сидел без дела.
Я начала светить телефоном, открыла какой-то ящик и увидела спасательные жилеты, обычный фонарик и что-то, что с натяжкой можно было бы назвать ракетницей.
— Нашла две трубочки с красным и зеленым ободком. Это оно?
— Да, патроны вставь. Держи телефон рядом, я позвоню скоро.
В трубке раздались короткие гудки, потом экран потух. И на меня снова обрушилась паника, отчаяние и безысходность.