— Да уже все, — Лидка сняла со сковороды крышку и показала любовнику пышный омлет с зеленью.
При виде такого простого блюда Олег изменился в лице.
— Что это? — спросил он оскорбленным тоном.
— Омлет, — опешила Лидка от его реакции. Похоже, избалованность избранника стала для нее новостью. Ну ничего, скоро ее ждет множество «приятных» открытий.
— И все? — Олег нахмурился, затем посмотрел на плиту, словно ожидая обнаружить там еще несколько сковородок, полных еды.
— А что еще ты хотел?
— Мясо. Надя всегда готовила на ужин мясо. С картошечкой. Или вот лазанью. Вроде в шкафчике осталась упаковка с этими… Как их?.. Макаронными штуковинами для лазаньи. Можно приготовить. А то омлет это как-то несерьезно.
Пришла очередь Лидки меняться в лице. Будущую миссис Скрипкину буквально перекосило.
— То есть ты предлагаешь мне, уставшей после работы, готовить лазанью?
Олег пожал плечами:
— Ну а разве сложно? Листы для нее уже готовые. Промазала соусами, фарша туда. Фарш в холодильнике тоже есть. Надя успела накрутить. Половина работы, считай, сделана.
И этого козла я когда-то любила и облизывала со всех сторон? Самой от себя стало тошно. Так унижаться, так стараться — и ради кого? Наверное, мне действительно надо было умереть и взглянуть на своего царька-мужа со стороны. Впрочем, сама виновата — разбаловала, позволила сесть себе на шею, закрывала глаза на неуважение. Все, никогда больше не буду из кожи вон лезть, чтобы угодить мужчине.
— Лазанью, значит, хочешь, — прошипела Лидка, тяжело дыша и угрожающе сжимая ручку горячей сковороды с омлетом. — Так приготовь.
— Я? — Брови Олега взлетели едва ли не до границы роста волос.
— Ты.
— Я же мужчина!
— И что?
— Я же устал!
— Я тоже устала.
— Ты секретарша.
— Жри омлет! — потеряв терпение, заорала Лидка и со всего размаха плюхнула сковороду прямо на стол. — Ешь, что дают! А ну сел!
От ее грозного рыка Олег так и рухнул на стул.
— И как только Надька с тобой жила?
— Надя — святая женщина, — едва слышно пробормотал мой бывший супруг, с опаской покосившись на свою новую пассию. — Так вкусно готовила. Пирожки, отбивнушечки.
— Что ж ты тогда изменил этой святой женщине? — ухмыльнулась Лидка, а я…
… проснулась.