Он не торопился и наслаждался не только яблочным пирогом, но и самим вечером. Со времен Лиссы это была его первая встреча с женщиной. Просто встреча, ничего общего со свиданием… Это было своего рода возвращение к нормальной жизни, которую он оставил три года назад. Благодаря такой чудесной девушке, как Анни, невозмутимой, уравновешенной и обаятельной, сделать шаг назад оказалось намного легче.
Деметриос отправил в рот последний кусочек пирога и запил его небольшим глотком кофе.
Анни с грустью заметила:
– Тебе не понравился пирог.
Он вытер салфеткой рот и бросил ее на стол.
– Я подумал, что заставляю тебя ждать. Уже почти полночь. – Он с удивлением заметил, как быстро пролетело время.
– Может быть, сейчас мой наряд превратится в лохмотья, – сказала она без тени улыбки на лице.
– Могу я посмотреть на это?
– Разве ты не помнишь, что прекрасного принца нет рядом, когда это происходит?
– Ты готова?
Девушка задумчиво кивнула в знак согласия. Она выглядела немного отчужденной.
Он оплатил счет, поблагодарил официанта за великолепный ужин и весьма удивился, когда официант, едва посмотрев на него, радостно улыбнулся Анни и сказал ей:
– Мы так счастливы, что вы зашли к нам, ваше… Мы всегда рады вам.
На улице она остановилась и протянула Деметриосу руку:
– Спасибо. За ужин. За то, что поехал со мной в клинику. За все. Это был незабываемый вечер.
Он взял ее за руку, но, покачав головой, ответил:
– Я не собираюсь оставлять тебя здесь, на улице.
– Моя квартира недалеко отсюда. Тебе не нужно…
– Я провожу тебя. До двери. – И на всякий случай, чтобы она не передумала, добавил: – Показывай дорогу.
Они шли по узеньким улочкам спящего города. Издалека с набережной Круазетт доносился шум машин, музыка ночных баров, случалось, с ревом проносился мотоциклист. Анни задумчиво шла рядом с ним. Ее теплые пальчики покоились в его ладони. Она шла молча, и это само по себе было приятной неожиданностью. Все девушки, с которыми он встречался, начиная с Дженни Соренсен в девятом классе и заканчивая Лиссой, по дороге домой болтали не умолкая.
Анни не проронила ни слова, пока они не остановились у старого оштукатуренного четырехэтажного дома, высокие французские двери которого были зарешечены ставнями и выходили к узким кованым перилам балконов.
– Вот мы и пришли. – Она достала ключ и открыла большущую дверь.