Кэсси машинально дотронулась до левого запястья, и сердце у нее ухнуло куда-то вниз, когда она поняла, что браслета на ее руке нет.
– О нет! – воскликнула она.
– Что? – тут же откликнулась Ангелика.
Замирая от волнения и страха, Кэсси прошла обратный путь до двери их маленькой квартирки.
– Я потеряла браслет, – простонала она, исследуя пол с возрастающим отчаянием. – Жемчужный браслет моей матери. Он, должно быть, упал с руки, когда я возвращалась. Я помню, что во дворце он еще был у меня.
– Может, обронила его в такси? – предположила Ангелика. – Позвони в компанию и попроси посмотреть.
Кэсси взглянула на свою подругу:
– Я вернулась домой не на такси.
У Ангелики расширились глаза.
– Ты шла пешком в такую темень на таких каблуках?!
«Не шла, а бежала», – хотелось сказать Кэсси, но вместо этого она произнесла:
– Мне хотелось подышать свежим воздухом. Во дворце было многолюдно и душно.
– Может, дать тебе фонарик? – сомневаясь, предложила Ангелика. – Или лучше подождать до утра?
Кэсси решительно покачала головой:
– Нет, сейчас! До утра его может кто-нибудь подобрать. Я пройду несколько кварталов. Может, мне повезет.
– Не забудь мобильный, – предупредила ее Ангелика. – Неизвестно, с кем ты можешь столкнуться на улице в такой час. И лучше тебе переодеться.
Кэсси заглянула в комнату Сэма, прежде чем пойти переодеться. Сын мирно спал. Его красивое личико очень походило на отцовское, и у Кэсси от боли снова сжалось сердце. Ее сын не будет знать отца, не узнает его объятий. Никогда не заглянет в его темные глаза и не прочтет в них поддержку и понимание.
Его, как и ее саму, словно обманули, лишили очень многого… Но Кэсси была твердо намерена сделать все, что в ее силах, лишь бы Сэм не чувствовал себя хоть в чем-то обделенным. Как только срок ее работ закончится, они с Сэмом уедут с острова и начнут новую жизнь там, где никто ничего не будет знать ни о ней самой, ни о том, что она якобы совершила… И главное – не узнает, кто отец ее ребенка.