Подвалы
Казимир Камышов вышел из камеры, превращëнной в
импровизированную пыточную, вытирая руки от крови.
— Бесполезно, — бандит плюнул на пол, но увидев неодобрительный
взгляд Владимира Владимировича Горького, поспешил затереть плевок
ногой. — Они ничего не знают или знают, но не расскажут.
— Пойдëм, — безопасник прошëл несколько метров и остановился у
другой камеры. За расписанными рунами прутьями на кушетке сидел
китаец и зло смотрел на своих пленителей. — Сейчас заходишь к нему
и начинаешь расхваливать. Рассказываешь, какие они молодцы, как
грамотно организовали нападение, как уничтожили Академию и убили
директора. Жалуйся, что студентов почти не осталось и учить скоро
будет некого. Начнëт говорить — слушай, поддакивай, восхищайся. А
потом невзначай скажи, что не понимаешь только одного, откуда
взялись оборотни.
— Лстить ему? — с сомнением переспросил Казимир.
— Да, ты правильно всë понял.
— Уффф. Мда. Ладно, — бандит прошëл через внутреннюю борьбу и
согласно кивнул, — Как скажете, учитель.
Горький проследильза зашедшии в камеру Казимиром и отошëл в
сторону, вне зоны видимости камер.
— Думаешь, он справиться? — спросил Иван Светозарович Соловьёв,
всë ещё живой директор Академии.
— У него всë получится, — уверенно заявил безопасник. По мнению
директора, слишком уверенно.
— Смотри, твой проект.
Горький немного помолчал и всë таки задал волнующий его
вопрос:
— Иван Светозарович, насколько твсë плохо?
Директор достал из кармана перстень Одарëнного и надел на палец.
У безопасника перехватило дыхание от увиденного. Всë как он и
боялся.
— Как видишь, теперь я всего лишь Гранд, — директор ещё
несколько мгновенний рассматривал зелëный камень в оправе, затем
снял кольцо и убрал его обратно. — Так что сейчас безопасность
Академии зависит только от тебя, Володя, — Иван Светозарович
положил руку на плечо Горького и доверительно посмотрел ему прямо в
глаза уставшим взглядом старого воина. — Так что если ты говоришь,
что Казимир справиться, то я доверяю тебе и не спорю.
В этот момент китаец в камере завопил.
— Говори, сука! — закричал Казимир.
— Твою мать! — Горький закрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь
взять себя в руки, чтобы сходу не прибить облажавшегося
бандита.
— У всех бывают неудачи, — спокойно отреагировал директор.
— Казя, прибью! — не смог проникнуться миролюбием директора
Горький и набросился на вышедшего из камеры понурого бандита, явно
сожалеющего о своëм срыве.