Костры развели как положено – треугольником. Квазимодо выпала первая стража. Фуа при свете костра занялся ногой товарища – паразит поддался еще на ширину ногтя и снова уперся.
– Завтра он не устоит, – заметил ныряльщик, забинтовывая ногу.
– Главное – чтобы он во мне семью не завел, – пробормотал вор. Он чувствовал себя гораздо спокойнее. Мерзкий червь перестал шевелиться и двигаться под кожей. Временами Квазимодо забывал о своем «жильце».
Заунывно вопила в ветвях какая-то птица. Квазимодо вынул из мешка пойманную под вечер черепаху.
– Посмотри, можно жрать или зря тащил? Мелкая, а тяжелая, мерзавка.
Черепаха ворочала когтистыми лапами и вытягивала острую, украшенную двумя парами рожек голову.
– У нас таких едят, – сообщил фуа, внимательно разглядывая черепаху сверху и снизу. – Считается очень вкусным.
Черепаху запекли в углях.
Квазимодо отщипывал мягкое мясо, измельчал ножом. Неторопливо посасывал за щекой. Болотная жительница действительно оказалась приятной на вкус. Жаль, что небольшая.
На запах подошел солдат, дежуривший у костра на другой стороне лагеря. Квазимодо быстренько сунул остатки черепахи под хворост.
– Что это вы здесь жрете? – жалобно поинтересовался собрат по ночной страже.
– Кусочек давешней змеюки разогрели. Да уже сжевали весь.
– А я ничего не оставил. Живот крутит – то ли от воды местной, то ли от голода.
– На ночь всегда жратву оставлять нужно, – сочувственно закивал Квазимодо. – Ты иди, иди на место. Неровен час Глири проснется. Любит он по почкам «постучать» тому, кто пост оставил.
Часовой ушел. Квазимодо достал остатки деликатеса.
– Нужно было поделиться, – нерешительно прошептал фуа.
– Ага. Добрый ты. Что-то я не заметил, чтобы с тобой кто-нибудь делился.
– Я – лягушка.
– А я – урод. Что я им предлагать буду? Еще побрезгуют. Кстати, что это ты – «я лягушка, я лягушка». Гордишься, что ли? Лягушки дома сидят, а мы премся куда ни попадя.
– Меня старейшины отдали Флоту. За железо и стекло.
– Продали, что ли?
– Обменяли. Деньги фуа не нужны.
Квазимодо покачал головой:
– Видать, у вас не лучше, чем у людей.
– У нас лучше, – запротестовал ныряльщик. – У нас не бьют, когда чего-то не понял или не успеваешь. У нас спокойнее.
– Угу. Уж куда спокойнее – за железо своих отдавать. У нас в Глоре продают, если долги отдать не можешь. Тогда и на тебя, и на жену с детьми ошейник запросто надеть могут. А если денежки водятся – ты человек свободный и уважаемый. Так что получается, деньги – вещь полезная. Зря вы их у себя не завели. Или тебя за дело на Флот упекли? Задолжал кому или на чужую бабу залез?