Как только мы вышли из дворца бойкий старик просто завалил меня
вопросами, но по договору с Императрицей я не мог ему рассказать о
брачном соглашении, которое уже подписано, и копия находится у меня
в подсумке. Его можно считать действительными только после
подтверждения того что я не бесплоден, Хаона также порекомендовала
мне лично поведать семье что более им не стоит опасаться
Императорского гнева. Конечно, мне уже подготавливается транспорт
до диких земель, как Хаона выразилась меня не выгоняют, но мне надо
расторгнуть предыдущий договор с кланом Сиоко. Ну не может та, в
ком кровь Императоров, быть второй женой, и так Тэймэй обещана
какому-то вшивому роду Шосе. Но это я буду решать уже утром, когда
мне сообщат результаты исследования, а пока мы с неугомонным
старичком ехали в клан Райдзин я думал, что делать, и стоит ли
доверять тем, кто уже не одно столетие использовали Шосе.
Главным все-таки для меня в этот вечер была моя встреча с отцом
Акио, он постарел после нашей встречи и, как бы ни были сложными
наши отношения, я был рад ему. А больше меня радовало то что он рад
был мне, и сила манипулятора говорила об этом со стопроцентной
точностью. Мы с ним долго разговаривали, он рассказал, что стал
постоянно тренироваться во владении оружием чтобы защищать тех, кто
ему дорог. Все-таки та смерть Каори и Эйко, что оказалась фарсом,
сильно изменила моего отца, а в памяти возникал тот образ что я
видел в интернете, как он неуверенно держал винтовку охраняя могилу
своей дочери и Каори от вандалов, я помню, как по его щеке текла
скупая мужская слеза. Мой отец пустой, ничто в этом мире, но даже
он, пустой, готов выйти против всего мира, отстаивать то что ему
дорого. Акио стал другим, нет, он все также говорил, что сила, что
дана владеющим дана, не для убийства, но теперь он добавлял, что
она дана для защиты тех, кто лишён ее. Сам же не расставался с
оружием и постоянно, как бы не заметно прикасался к кобуре с
пистолетом скрытого ношения. Бабушка Этсуко устроила
небольшой праздник, который мне казался чем-то нереальным, и в этом
веселье я чувствовал себя лишним, и потому, стараясь никого не
обидеть своим уходом, ушел на тренировочную площадку, где теперь
сижу и чуть ли не вою от злости. Злобой и гневом ничего не решишь,
по крайней мере сейчас, пока что я слишком слаб, но это сейчас, а
потом будет потом.