Микробаза «Арварская наложница» относилась к культурным базам и
содержала в себе чистую теорию без практики. Там была информация о
языке Арварцев, традициях, моде и нравах царивших в обществе. Всё
очень ужато и специализированно. Над этой выжимкой поработали и
наковыряли исключительно то, что положено знать наложнице. По
большей части тут были правила поведения наложницы в присутствии
своего властелина. Оказалось, что теперь ей всё нельзя. Женщина в
Арварском обществе, это не человек, а лишь секс-игрушка, созданная
богами для мужчин. Женщинам даже не разрешается воспитывать
рождённых ими детей. Если наложница рожала мальчика, то он
воспитывался дедами и дядьками. У отца тоже была возможность
принять участие в воспитании своего чада, но считалось, что это
плохо скажется на характере, как родителя, так и ребёнка. В
Арварском обществе идеал мужчины - это хищник, сильный воин,
берущий всё, что ему понадобится; «размякнуть» в таком обществе,
равносильно позору. С родившимися девочками всё обстояло ещё
грустнее. У элиты общества их если не убивали сразу после родов, то
отдавали в специальные интернаты, где из них воспитывали будущих
наложниц. Это, конечно, в идеале, на практике получается
по-разному. Из уроков истории Женя хорошо знала, что образ жизни
элиты и рядовых граждан сильно различается. Но ей от этого было не
лучше. Культура Арварцев чем–то походила на средневековый исламский
ближний восток, только ещё жёстче по отношению к женскому полу,
плюс самобытный колорит. Мусульманские женщины носили паранджу,
чтобы закрывать лицо и оставлять для любования одни только глаза. В
культуре Арварцев женщины носили специальные маски, закрывающие и
глаза, а волосы прятались за специальными капюшонами. Но одежда
женщин не лишена была эротизма. Наложницы носили серые и чёрные
балахоны, из специальной ткани. Спустя недолгое время носки,
балахон начинает облегать женскую фигуру, словно перчатка. Грудь,
спина, талия, контур попки и линия бедра, всё становилось видно.
Как такая, в общем-то весьма откровенная, одежда сочеталась с
культурой общества, Женя с трудом понимала. То ли никому нельзя
показывать только лицо, а всё остальное можно, то ли, пока тело
прикрыто тряпочкой, то это не считается. Собственно, тут не было
ничего удивительного. «Истинно верующие» всегда найдут способ
обвести вокруг пальца своего бога. Например, в некоторых культурах
земли, религия запрещала внебрачный секс или потребление алкоголя.
С первой каплей порочного напитка душа грешника была обречена на
вечные муки. Так эти «верующие» макали пальцы в рюмку и стряхивали
на пол. И таким образом, первая капля оказывалась на полу, а всё
остальное пить можно. С блудом проворачивали такой же финт ушами.
Проявлялись работники культа, которые по-быстрому заключали «брак
на час». И всё. Теперь, это не грех, раз они женаты. И так во всём.
Складывалось ощущение, что Бог получил образование юриста, а его
творения играют теперь с ним в юридические казусы, кто кого нае… то
есть перехитрит. «Но Бог-не Тимошка, видит немножко», как по мнению
Жени: лучше научный атеизм, чем такая вера. Её преподаватель по
истории вспоминал в этот момент анекдот про депутата оказавшегося
на том свете: