- А кофе есть? – заговорщицки спросил
я.
- Прикопал пару пачек, - так же
шепотом ответил друг.
* **
Я шел по территории базы, крутя
головой , как будто видел все в первый раз. Странные ощущения
ностальгии, или это эмоции влюбленности, обуревали меня. Хотелось
все рассмотреть, запомнить. Наверное, с такими эмоциями люди
продают отчий дом.
Раньше база представляла собой завод
сельскохозяйственной техники. Большое предприятие с собственными
светофорами на территории, пожарной частью, поликлиникой, домом
культуры и множества различных арендаторов на территории, в том
числе СТО, работяги из которой много полезного привнесли в общину.
Там и сейчас не только ремонтируют технику, но даже переводят
некоторые агрегаты на электричество, с другими умельцами запустили
три ветряка и готовят еще, ибо ничтожно мало, но начало и
перспективы положены, опыт нажит, значит, будет толк.
Много людей внесли свою лепту в то,
что община не только выжила, но и сохранила отпечаток человечности,
не скатилась в стадо, пусть и словосочетание «выживает сильнейший»
было применимо и для нас.
Главным виновником успеха поселения я
считал не столько Асобиста, не Видока с его ребятами, а ТриА. Сан
Саныч Алешкевич просто гений сельского хозяйства. Он уже возродил
три сорта картошки, которые знал по внешним признакам. Казалось –
картошка как картошка, а нет тебе, сорта, кислотности почв, дозы
удобрений и много других заморочек. Самым урожайным в общине стал
сорт «Лукашенко» по фамилии президента некогда соседнего союзного
государства. У нас уже есть крахмал, мы уже перенасытились капустой
и свеклой. Свиноферма, курятники, кроличья ферма – все есть и даже
на продажу. С пшеницей сложно, но ячмень зреет.
Современную жизнь людям есть с чем
сравнивать. Было время, охотились и на собак, причем, охота была
обоюдная, и человек далеко не всегда выходил победителем. Когда и
крыс выискивали, тогда за пару дней в городе исчезли все голуби, а
кошки затаились. Все было, доходило и до каннибализма, но этих
тварей в общество так и не приняли, даже сейчас, когда приходят и
божатся, что больше никогда. Один раз преступил через человечность,
все, ты не человек. Может это и жестоко, но, по словам Асобиста, мы
не потеряем, если таких людоедов не будет в нашей общине, это либо
слабые люди, либо беспринципные.